Я был рослым мальчиком, на голову выше приятелей, поэтому в случае любого столкновения противник бросался на меня первым. Я прекрасно понимал, почему так происходит. Все знали: побить самого большого и сильного члена группы – значит расположить к себе всех его приятелей и всю группу в целом. Я устал от бесконечных вынужденных драк и думал: «Бог ты мой, мне надо начать дружить с ребятами высокого роста». Для того чтобы ввязаться в драку, мне нужен был серьезный повод.
Однажды один из моих приятелей по имени Норман узнал, как Фредди с оружием в руках искал мою мать, прятавшуюся в магазине. Лично я не был свидетелем той сцены, но мне не доставляло удовольствия выслушивать от разных людей россказни о том, как Фредди терроризировал мою мать и покупателей магазина, угрожая им оружием. «Где она?» – орал Фредди. Мать прокралась на улицу, села в такси, но водитель не тронулся с места. Фредди открыл дверь такси, вытащил мать и избил ее на улице на глазах прохожих. Люди смотрели на происходящее, но никто не заступился за мать. Не понимаю, почему полиция и прохожие не вмешались. Даже мои дяди не пытались остановить Фредди, который избивал их сестру. Они вовсе не боялись Фредди, просто считали, что это не их дело, а семейные разборки матери. В то время в обществе только начинали открыто говорить о бытовом насилии. Мне же бытовое насилие не нравилось ни тогда, ни сейчас.
Норман изображал, как моя мать убегала от моего отчима.
– Крис, помнишь, как это было? – Норман изображал Фредди с ружьем. – Помнишь, как он наставлял на всех пушку и спрашивал: «Где она?»
Это окончательно вывело меня из себя, я набросился на Нормана и избил его, вымещая на нем злость, которую испытывал к Фредди.
После этого никто уже не вспоминал, как Фредди терроризировал мою мать. Только один человек все еще позволял себе это делать. Это был один из родственников Фредди, которому перевалило за двадцать. Этот парень стал часто наведываться к нам домой и проявлял неуважение к матери. Как-то раз, когда я был еще подростком, мать сказала этому парню, чтобы он завязывал с грубостями, на что тот ответил: «Не смей со мной так разговаривать, а то я тебе мозги вышибу».
Тогда мне хотелось ударить парня, но я сдержался, однако не забыл его слов и поведения. И не простил его. Прошло почти сорок лет, и однажды один из членов моей семьи пригласил этого парня ко мне домой в Чикаго на празднование Дня благодарения. Он сидел в моем доме и ел мое угощение, но я не смог проглотить даже крошки, сдерживая себя, чтобы не наброситься на гостя. У него тогда была одна почка. Хватило бы и случайного удара в живот, чтобы убить его. Я ничего не забыл и ничего не простил!