– Это старое здание в викторианском стиле. Там пять комнат, огромные окна, светло и потрясающий вид, – говорила она.
Я смеялся и соглашался не глядя. Я понимал, что ей нравится заниматься нашим бытом, и радовался тому, что вместе с ней развиваю собственное чувство прекрасного. Я и понятия не имел, что такое викторианская архитектура, а сейчас узнал не только это, но и начал ходить в театр, комеди-клабы и разные сборища интеллектуалов.
В комеди-клабах мы слушали выступления Ричарда Прайора[46] и ходили на обеды к его родственнику – писателю Роберту Александеру. В доме последнего я подружился с тремя умными ребятами: Бэрри Шебака Хенли, Дэнни Гловером и Сэмюэлом Джексоном. Тогда я еще не знал, что все они в будущем станут известными актерами.
Мы жили счастливо и ни в чем не нуждались. Однако спустя несколько лет я ощутил внутреннюю неудовлетворенность. Мне следовало обсудить это с Шерри, но я просто закрыл глаза на проблему.
Часть наших разногласий с Шерри объяснялась тем, что мы вышли из разных культурных слоев и наши вкусы далеко не во всем совпадали. Шерри нравились дорогие рестораны в районе рыбацкой пристани, а мне по душе хипповская атмосфера квартала Хайт. Я считал, что дорогие рестораны слишком банальны, а она находила атмосферу в квартале Хайт слишком «отвязанной».
Шерри выросла в консервативной семье и ходила в епископальную церковь. Я не понимал епископальную церковь, потому что в детстве привык ходить к баптистам. Мне казалось, что епископальная церковь мало чем отличается от католической, в которой все делают, как по команде в армии, – встали, прочитали хором молитву, сели. Все чинно, спокойно и достойно. Никакого пафоса и проявления индивидуальности. Слезы или платочком утирают, или сдерживают. В баптистской церкви все по-другому: там можно дать волю чувствам и кричать, сколько хочешь.
Когда я был ребенком, нас со старшей сестрой водили к баптистам, которые пели, танцевали, плакали, разговаривали одновременно с Господом и священником, впадали в транс, начинали нести околесицу и вообще общались с богом, как им заблагорассудится. Женщины размахивали руками, визжали и теряли сознание. Мужчины орали и прыгали чуть ли не выше головы. Во время воскресных служб из церкви обязательно кого-нибудь выносили без сознания. Я был маленьким и не понимал происходящего, но атмосфера казалась мне веселой и динамичной. В баптистской церкви было жарко. А в эпископальной церкви царила прохлада. А мне по душе, когда в баптистской церкви бывает так жарко, что вентиляторы на потолке становятся совершенно бесполезными.