Она должна пребывать в трауре и оплакивать утрату в горестном одиночестве, но я постоянно вижу ее при дворе. Однажды днем я прихожу в детскую и нахожу ее перевернутой вверх дном, и в эпицентре этого беспорядка вижу ее: они с моей сестрой Марией играют в рыцарский турнир. Они выложили подушками разделитель, отделявший одного коня от другого, и бегали вдоль него, целя друг в друга подушками, когда оказывались рядом. Мария, у которой успело войти в привычку тихо и жалостливо всхлипывать каждый раз, когда во время церковных служб упоминалось имя Артура, на моих глазах радостно носилась по комнате, заливисто хохоча. Чепец был сорван, копна золотистых кудрей рассыпалась по плечам, а юбки заткнуты за пояс, чтобы не мешали ей бегать, словно она не принцесса, а какая-то крестьянка, догоняющая свою телушку. И Екатерина больше не была похожа на убитую горем вдову: она придерживала черные юбки одной рукой, била ногой в дорогой туфле по полу, галопировала по своей стороне прогона, чтобы зажатой во второй руке подушкой легонько стукнуть мою сестру, пробегающую по другой стороне. А нянечки и служанки вместо того, чтобы призывать их к порядку, смеются и подбадривают криками.
Я решительно врываюсь в самую гущу веселья и строго вопрошаю, как сделала бы моя бабушка:
– Что здесь происходит?
Я больше не произношу и слова, но готова поклясться, что Екатерина меня поняла. В ее глазах гаснут искорки смеха, и она разворачивается ко мне лицом, чуть пожав плечами, намекая, что не видит в происходящем ничего особенного: всего лишь играет с моей сестрой в ее детской.
– Ничего. Здесь ничего не происходит, – отвечает она по-английски с сильным испанским акцентом.
И тогда я убеждаюсь в том, что она прекрасно понимает английскую речь, как я и подозревала.
– Сейчас не время для глупых игр, – громко заявляю я. И снова мне в ответ лишь чуть пожимают плечами. С внезапным уколом боли я вдруг думаю, что Артур мог находить этот жест очаровательным.
– Мы сейчас в трауре, – продолжаю я, строго и сурово глядя в каждое опущенное лицо, как делала бабушка, устраивая выволочки всему двору. – И мы не играем в глупые игры, словно деревенские дурочки.
Сомневаюсь, что Екатерина понимала, кто такие эти деревенские дурочки, но по моему тону было несложно догадаться, что именно я имела в виду. Ее щеки стали заливаться румянцем, и она выпрямилась во весь свой рост. Удивительно, но при том, что она не была рослой, она вдруг оказалась выше меня. Ее темно-синие глаза смотрели прямо на меня, но я не отводила взгляда, мысленно призывая ее возразить мне.