– Это грех, – заявляет святой отец. – И Господь, и король за него покарают.
Монах передает мне письма от моих сестер, Марии и Екатерины. Мария рассказывает о том, что она долго восстанавливалась после родов маленькой Элеоноры, но ее муж был очень внимателен к ней, а король прислал собственного лекаря. Ей сшили легкий бархатный плащ, чтобы она могла принимать посетителей прямо в кровати, чтобы получать пожелания скорейшего выздоровления и благополучия. Она рассказывает, что находит занятным, что римский император Максимилиан, за которого я могла выйти замуж, уже умер, и новым императором стал его внук, за которого могла выйти замуж она.
«Ты только подумай! – радостно пишет она. – Ты могла бы сейчас быть вдовствующей императрицей, а я – твоей преемницей, новой императрицей! Мы были бы обе императрицами! Надо же, как забавно!»
Разумеется, в этом нет ничего забавного. Именно по этой причине я и отказалась выходить замуж за императора, и слишком поздно пришла в себя, чтобы принять верное решение. Здесь действительно нет ничего забавного. Но она рассказывает о том, что Генрих раздражен тем, что ему не предложили императорскую диадему и что Екатерина, похоже, чем-то сильно расстроена. Не удивительно. Она находит крайне странным тот факт, что Бесси Блаунт была благословлена сыном, а она – нет.
«Мы все ездили в то паломничество, в надежде на то, что Господь дарует Екатерине сына, но Он дал его Бесси, а не ей. Его пути и правда неисповедимы».
Она рассказывает, что в следующем году они все поедут во Францию, чтобы отпраздновать заключение мирного договора. Чарльзу должны купить новые доспехи, а ей сшить дюжину новых платьев.
«Они называют меня «la reine blanche»[13]и говорят, что Франция не видела еще более красивых королев. Это, конечно, так глупо, но так мило с их стороны. Как приятно быть любимой в двух королевствах, принцессой в одном, королевой в другом, и встречать горячий прием в обоих!»
Вот и все ее письмо. Это все, что моя сестренка пишет, зная, что ее письмо повезет монах, направляющийся ко мне, чтобы заставить меня поступиться своими интересами, послужить интересам моей страны и вернуть меня в брак с мужчиной, который предал меня и который стал для меня прямым оскорблением, и зная, что я одинока в стране, которая меня не принимает, что я почти не вижу сына. Она решает рассказать мне о тридцати новых платьях и очаровательной маленькой короне, которую специально для нее заказал Генрих. Правда, в самом конце письма, когда у нее уже почти не осталось места, она вспоминает, что во Франции плащи носят ужасно короткими, а арселе сдвинутыми назад. И никто, никто, она подчеркивает это дважды, больше не закрывает полностью волосы.