И внезапно взглянув на мужа, сказала:
— Он такой усталый, ему же сейчас так трудно, сколько надо сделать, а он один, ему никто не поможет — все самому приходится решать.
Слезы горошинками покатились по ее щекам. Иосиф Александрович мигом кивнул головой Елене Семеновне, и та, твердо держа Аню за руку, повела ее на выход. У самой двери идущая, вернее бредущая Анхен резко остановилась, развернулась и, посмотрев вдруг «отчаявшимися» глазами на мужа, произнесла:
— Приходи скорее, Конрад… Я буду тебя очень ждать. Очень. Мне так не хватает тебя.
Но больше уже ничего не смогла произнести. Дверь закралась.
У него заныло сердце от жалости к ней, гнева на этих ублюдков. Ненависть к этому поддонку — Фармакологу буквально «полоснула» его. Он скрипнул зубами, но сдержался, сумел себя переломить. Внимательно следящий за ним Иосиф Александрович подошел, дружески потрепал его по плечу:
— Ну-ну Конрад Вильгельмович. Вы же мужественный человек. Я понимаю Вас, но Вам теперь при Анхен придется всякий раз сдерживать свои эмоции, свою ненависть к этим подонкам.
Конрад глухо ответил:
— Эти подонки уже заслужили свое. Вот только тот, кто все это организовал еще не получил заслуженного.
Психолог вновь окинул его внимательным взором и посоветовал:
— Вот этого ей как раз и не надо говорить и вообще не надо говорить об этом никому-никому. Это мой Вам совет Конрад глубоко вздохнул, превозмогая себя, и твердо произнес:
— Иосиф Александрович, Аркадий Сигизмундович приказал после завершения свидания прийти к нему в кабинет, где, как я предполагаю, состоится разбор полетов. Так?
— Так, Конрад Вильгельмович, именно так. В интересах нашего общего дела следует подвести итоги встречи, выработать дальнейшую стратегию восстановления с учетом воздействия Ваших свиданий.
Внезапно он улыбнулся:
— А Вы молодец! Она явно ожидала! Думаю, нужного эффекта Вы добились. Это очевидно. Молодец! Но, тем не менее, все-таки нам придется поговорить на эту тему.
— Я готов сделать все необходимое, зависящее от меня, дабы поставить Аню побыстрее на ноги. Нам вскоре предстоит переезд в другую страну, и мне хочется, чтобы там она начала новую жизнь уже с чистого листа.
По дороге в кабинет Иосиф Александрович, дружески поддерживая его за локоть, посоветовал:
— К сожалению, Конрад Вильгельмович, это не быстрый процесс. Ее нервной системе нанесен тяжелейший удар, требуется, как показывает практика, достаточно длительный период, в который Вам придется, чего уж там говорить, несладко. Придется держать свои эмоции в кулаке, ведь любое неосторожно произнесенное слово может обрушить все то, чего мы добиваемся с таким трудом. Учтите это. И я не уверен, что ее надо везти, как Вы сказали, на новое место, чтобы она начала новую жизнь с чистого листа. Я бы обождал, постарался найти поначалу другие варианты. Например, в какой-нибудь классный высокопрофессиональный реабилитационный центр. Кстати, Аркадий Сигизмундович связан с некоторыми из них. Он может Вам в этом помочь. А вот так сразу окунуть ее в жизнь со всеми ее тревогами, проблемами, думается мне, преждевременно. Но это не мне решать. Однако мое мнение я Вам уже высказал. Так показывает мой опыт.