— Как ее зовут?
— Софья! — хохотнул Игорь. — Модное имя, белая кость. Не нам чета! Генерал молодую жену из дальних краев привез. Не здешняя она, не нашенская. Взгляд у нее, как бритва, и волосы, как вороново крыло. Она их до сих пор в смоль красит.
— А собой хороша?
— Раньше, говорят, была красавица. Нынче-то ей уже восьмой десяток пошел, если жива.
— Что с ее мужем случилось? Супчику отравленного поел? — пошутил Ренат.
Игорь наклонился над столом и понизил голос:
— Какой там… Сам дьявол ему в лицо дохнул и спалил изнутри! Выжег дотла!
— Да ну?
— Говорят, что так и было. Генеральша, ясный перец, скрывала это от всех… но правда дырочку найдет и просочится. Народ шептался, мол, генерал дурную смерть принял. Человека одного арестовали по подозрению в убийстве, помытарили и отпустили. Не виноватый он оказался. Схоронили покойника по-тихому, и думали, что все шито-крыто. Ан нет!
— Правда просочилась? — повторил за ним Ренат.
— Ага. Нечистый с-следы оставил. На стене! Расписался, значит!
— Ты меня разводишь?
— Истинный крест, — пробормотал Игорь, оглядываясь на страшный дом. — Истинный крест!..
* * *
Уссурийск
Ирина снимала квартиру вместе с коллегой из социальной службы, Катей Синицыной. Так было дешевле и веселее. Вдвоем легче платить, вести хозяйство и есть, с кем парой слов перекинуться. Девушки подружились.
— Как твой Сазонов? — спросила Катя, поджаривая блинчики на ужин. — Ему лучше?
— Не похоже. Я предлагала в больницу его положить, но он и слышать об этом не хочет. Твердит, что умрет дома, в своей постели. Мол, чувствует приближение конца.
— Плохо одному остаться в старости.
— Знаешь, он только выглядит стариком, а на самом деле ему еще шестидесяти нет. Я удивилась, когда в первый раз к нему пришла. Он седой как лунь, дряхлый. Едва ноги волочит! Подозрительный, придирчивый, мелочный, — пожаловалась Ирина. — С ним не каждый общий язык найдет.
— У тебя получилось! Ты уже третья социальная работница, которую к нему прикрепляют. Двое не выдержали.
— У меня закалка, будь здоров. Мамаша моя — зверь! Думаешь, я зря от нее сбежала? После моей мамаши Сазонов просто паинька.
Ирина раньше не упоминала о своей семье, но сегодня ее прорвало.
— Мои дед с бабкой жили, как кошка с собакой, — продолжала она. — Страшно скандалили. Бабуля была моложе деда, строптивая и откалывала такие штуки, что он начал поднимать на нее руку.
— Бил, что ли?
— Иначе ее было не унять. Они дрались, потом целовались, потом опять дрались. Моя мамаша росла в атмосфере любви-ненависти и пропиталась этим до мозга костей. Ничего странного, что у нее ужасный характер.