Пока стрельцы рассматривали разложенные в лавке шелковые ткани, я прислушался к разговору. Говорили они разной ерунде, вспоминая общих знакомых и былые годы, что никак не вязалось с тем энтузиазмом, с которым мой переводчик рванул в лавку, но когда перс передал ему небольшую шкатулку, открыв ее на секунду, чтобы показать содержимое, мне стало многое понятно. Легкий запах гашиша напомнил о тех временах, когда мы перехватили караван контрабандистов с таким грузом. Вот оно как! Стоит присмотреться к этому кадру более основательно. Не факт, конечно, что он сам употребляет, но все может быть. В любом случае зарубку на память сделаю: авось да пригодится.
Сделав вид что, заинтересовался отрезом шелковой ткани, спросил через грека о цене. Торговец начал цветисто расписывать достоинства товара, но толмач махнул рукой, мол, незачем зря надрываться. Тот, повертев пальцами, озвучил цену. Дороговато, однако, выходит: рубль и пять алтын за аршин, жаль, что я об устройстве ткацкого станка имею смутные представления, озолотился бы на их производстве. Хозяин лавки, видя мою задумчивость, начал было торговаться, но я махнул рукой и направился к выходу.
Прошлись по рядам, разглядывая товары и прицениваясь. Кроме ткани торговали коврами, юфтью и сафьяном, пряностями, изюмом, черносливом, миндалем и сахаром. В москательных лавках продавали мыло, ладан, краски, камедь, квасцы и что удивительно -- нефть. Она в основном шла на приготовление красок, так что цены были соответственные. В тех рядах, где торговали европейские купцы, из тканей в основном продавалось сукно, атлас и бархат тоже имелись, но совсем в мизерных количествах. Торговали металлами и сырьем: медью и сурьмой, свинцом и оловом, ртутью и киноварью, сулемой и бурой, купоросом и серой. Железо, ножи, ножницы, замки, иголки, булавки тоже имелось в наличии.
К сожалению, получить реальное представление о ценах было непросто, первоначально купцы заламывали и в пять и в десять раз дороже нормальной цены, и лишь вдоволь наторговавшись, спускались с коммерческих небес на землю. Впрочем, по словам толмача, московские купцы в торговле с иностранцами вели себя подобным же образом. Мысленно плюнув на этот нэпманский вертеп, я предложил сопровождающим возвращаться обратно, благо уже начало вечереть. Возражений не последовало, и мы отправились восвояси.
На следующий день мне, мягко говоря, нездоровилось от местных деликатесов, так что у стрельцов и толмача вышел внеплановый выходной. К вечеру немного полегчало.