— Можно, — и мы обреченно продолжали лезть из кожи вон.
Нет, никаких обид и злости к Косте мы не питали. Он не был ни самодуром, ни Карабасом-Барабасом. Он просто был такой — до фанатизма требовательно и ответственно относящийся к профессии. Насколько я знаю, таким он и остался. И это его отношение сделало театр «Сатирикон» одним из главных явлений в российском театральном мире.
Питер
Ленинградский театр миниатюр был театр ленинградский (простите за вынужденную тавтологию), а это значило, что большую часть времени мы проводили в этом бесконечно любимом мною городе. Правда, уже было принято решение о переводе театра в Москву, причем произошло это после разговора Аркадия Райкина с Леонидом Брежневым. В театральных кулуарах долго ходила легенда об этом разговоре:
«Аркадий Райкин сказал Брежневу, что хочет переехать с театром в Москву, и за пятнадцать минут этот вопрос был решен. Беспрецедентный случай. Было так.
Райкин: Леонид Ильич, прежде нужно договориться с несколькими людьми…
Брежнев: Пожалуйста, давай я прямо сейчас им и позвоню.
И первым позвонил Демичеву, тот был министром культуры:
— Слушай, тут у меня Райкин, он хочет в Москву переезжать. Я — за. Как ты? Тогда я так и пишу: Демичев — за.
Райкин: Надо, наверное, и Гришина предупредить, раз мы переезжаем в Москву.
Брежнев звонит Гришину и произносит буквально то же:
— Вот у меня сейчас Райкин, он хочет в Москву переезжать. Я Демичеву звонил, мы, я и Демичев, — за. Ты как? Понял. Я пишу: Гришин — за. Все в порядке!
Райкин: Леонид Ильич, есть же еще один человек — Романов…
Брежнев тут же звонит по вертушке в Ленинград:
— Это Брежнев говорит. У меня тут Райкин, он в Москву с театром хочет переезжать. Я — за, Гришин с Демичевым — за. Как ты? Понял. Я так и пишу: Романов — за».
Этот Романов (первый секретарь Ленинградского обкома КПСС) был исчадием ада. Среди коммунистических лидеров вообще трудно было найти ангелов — но этот! Он люто ненавидел и травил всех деятелей культуры, которые «не приспосабливались». При Романове были изгнаны из СССР Иосиф Бродский и Сергей Довлатов. Не сложились у него отношения и с Дмитрием Лихачевым. И, конечно же, многими шрамами на сердце Аркадия Исааковича Райкина мы обязаны этому, прости господи, коммунисту.
Так вот, все годы пребывания в Ленинграде мы, московская часть труппы, прожили в гостинице «Октябрьская», что около Московского вокзала. Она стала нашим вторым домом со всеми вытекающими последствиями. Там случались романы, создавались и распадались семьи, и, главное, велось полноценное хозяйство. Все номера были подпольно оснащены плитками, кипятильниками, чайниками и сковородками. Мы варили супы, жарили собранные в Комарово грибы, ну а про чай и кофе я и не говорю. Несмотря на то что пользоваться электроприборами в номерах категорически запрещалось, наши милейшие коридорные дамы (тогда во всех коридорах сидели дежурные) закрывали на это глаза. Вообще, с сотрудниками гостиницы у нас сложились теплые домашние отношения: мы постоянно приглашали их в театр, а они максимально обустраивали наш быт.