— Всё как в жизни, — пожал плечами Богдан, прислушиваясь к речи конферансье (или как его здесь именуют?). — Между прочим, сейчас мы поимеем честь увидеть грозного Алого Тигра, на которого поставили сотню кулатов. Ты рада?
— Почти. Надеюсь, это не тот вон замухрышка в красных трусах?
— Увы, именно он. Радует только то, что господин Потрошитель смотрится не мощнее.
Ударил гонг, возвещая о начале схватки. Алый Тигр с ходу прыгнул вперед, но противник, худющий японец, мгновенно контратаковал. Пара хлестких ударов, пара кувырков, стойки экзотично-угрожающие… Богдан опять смотрел не на арену — куда больше заинтересовал чумазый пацаненок, пробирающийся по рядам точнехонько к нему. Зрители, увлеченные поединком, мальчонку не трогают, даже слова дурного никто не сказал, хотя мешает он всем изрядно. Местный, стало быть. Знают его здесь. Подойдя к Богдану вплотную, пацан поклонился коротко:
— Мистер, вас, вместе с дамой просят выйти в фойе.
— Зачем?
— Я не знаю, мистер. Просят очень уважаемые люди.
— Кто именно?
— Я не знаю. Они очень просили поторопиться.
— Надо же, нетерпеливые какие, — хмыкнул телохранитель. Пошарил в кармане, сунул хлопцу бумажку в один кулат с устрашающим крокодилом:
— Держи и ни в чем себе не отказывай. А людям передай, что я хочу досмотреть этот поединок, у меня на него ставки сделаны. Потом выйду, ладно уж.
Курьер деньгу принял охотно, застрял рядом в молчаливом ожидании. Богдан, не глядя на него, пересказал Кире по-русски суть проблемы, та мгновенно подобралась.
— Может, полиция?
— Вряд ли. Пацаненок явно живет при заведении, гоняет на посылках у здешних тузов. Если все так, то нам даже искать не придется.
Поединок, между тем, близился к финалу: с обилием эффектных криков и кульбитов, но совсем не интересно в плане техники. Японец-Потрошитель без проблем забивал Алого Тигра, блокировал ответные выпады, прижимал к ограждению. Вряд ли это уловка — слишком крепкие удары пропускает Богдановский ставленник, слишком непритворно «плавает» после них.
— Кира, сколько у тебя с собою денег?
— Пятьсот, местными купюрами.
— И у меня триста. Маловато. Про ту сотню, думается, можно забыть, если не веришь в чудеса.
Чуда, увы, не произошло. Загнав противника в угол, Потрошитель провел блестящую серию, и бой окончился нокаутом. Звякнул гонг, обслуга унесла поверженного.
— Мистер, люди очень обидятся!
— На обиженных воду возят, — огрызнулся Богуславский по-русски, поднимаясь. — Ну, веди, раз такая спешка!
Вышли в фойе — удивительно пустое для этого времени суток — остановились, глядя на представительного седого европейца в алом мундире. На швейцара глядя. С чего бы он здесь? Люди опасных профессий, от шпионов, до мафиозников, всегда любили фокусы с отвлечением внимания: на публике босса изображает громила с бандитской харей, а настоящий главарь-резидент-«мозговой центр» тусуется здесь же, на десятых ролях — охранником, шофером, уборщиком. Или швейцаром?