— На, много не трать.
— Это еще зачем? — неприятно удивилась девушка, разглядывая содержимое: три цветных брусочка и зеркальце. — Грим что ли?
— Он самый. Разбивает контур лица и делает тебя почти невидимкой.
— Я что, должна это на себя намазать?!
— Могу помочь. Да расслабься ты, вспомни детство босоногое! Найди во всем элемент удовольствия, — подавая пример, Богдан зацепил чуток грима и провел себе по носу черную линию.
— Вот так. Черным и зеленым мажешь выступающие части лица, а серым — впадины.
— Да уж! Слушай, из чего его делают?
— Не из того, о чем ты подумала. Продукт экологически чистый. Взгляни на меня и поймешь, что настоящую красоту не испортить.
— Дмитрий Константинович, надеюсь, мне это зачтется как основание для премиальных?
— Еще и к грамоте представим, за личное мужество, — отозвался Суханов, ощупывая, с сомнением, растительность на своей физиономии. — Слушай, Богдан, а борода сама по себе не разрушает контур лица?
— Она его, наоборот, подчеркивает, — заверил Богуславский очень серьезно. — Разве что веточек натыкать, листочков всяких. Будем надеяться, что до этого не дойдет.
— Видели бы меня коллеги по бизнесу! — проворчал магнат, успешно придавая себе сходство с крутым коммандо. — Коллеги, жена, дети…
— Вы прям таки вылитый Фидель Кастро в его лучшие годы, — оценил Богдан, оглядев коммерсанта с обеих сторон. — А если бороду сбрить, то получится команданте Че Гевара, собственной персоной. Что до вас, красавица, то… — увидев лицо Киры, телохранитель умолк на секунду, втянул воздух сквозь сжатые зубы, но тон остался небрежным. — Нормально, вроде бы. Ничем не хуже обычной женской косметики, даже в чем-то оригинальнее!
— Я тебе верю, — отозвалась девушка тускло. Шок, возникший при взгляде на себя в зеркало, лишил ее остатков самообладания.
— Нам еще не пора?
— В самый раз. Крепись подруга, японские женщины вон белилами рожу вымазывали, это ж вообще страшное дело! К тому же, теперь не так заметно, что ты сегодня не умытая…
Угнанная лодка нашлась, как ей и положено, в кустах — среди ветвей, облюбованных змеями, ящерицами и прочей фауной. Посторонних следов в грязи не заметно.
— Прошу всех следовать до дилижансу, — пригласил Богдан, устанавливая плавсредство в мутную прибрежную жижу и оглядывая окрестности. Голос его вызвал некоторое оживление там, где и не ждали — буро-зеленая коряга, мирно дремавшая в глине, зашевелилась, вдруг, поднялась на полусогнутых лапах и шмыгнула в воду.
— Пожалуйста, как и было обещано, — улыбнулся Богуславский с видом фокусника, извлекшего из цилиндра пару голубей,