Дракард устало положил голову на тёплую землю.
Андрен физически ощущал, как кожа обретает новую жизнь. Та бесчувственная глыба льда, которой была кожа мгновение назад, медленно таяла под палящим солнцем. И это перерождение доставляло мало приятного.
«Что это за фигурки перед драконом? Кто меня тыкает копьём? Что за дела?»
— Светлан, не спи! Враги кругом! Слышишь? Враги! Вассал, нам нельзя в плен… у нас… времени… нет…
Тепло ударило такой волной, что разум помутился. Мышцы расслабились. Веки прикрылись. Это было самое сладкое погружение в сон, сколько Андрен себя помнил.
Что-то мелькало перед глазами: фигуры, руки, копья. Всё слилось в одно слепое пятно. В одну круговерть. Эти воинственные фигурки быстро окружили сонного дракона, который пытался привыкнуть к новому обличаю, не замечал ничего вокруг.
Амазонки Проклятого леса без помех стащили сонных, дремлющих пассажиров.
— То-то ночь знатная будет — мужики в стане. — Послышалось от одной из амазонок.
— А утром голову с плеч. — Добавила вторая. Послышался смех.
— Варта… — просипел Андрен хриплым голосом и окончательно отключился. Камень в ухе тревожно блеснул, начиная подогреваться.
Сердце рыси многими лигами восточнее больно сжалось. Странные ощущения потревожили душу.
* * *
Ведьмин лес.
Граница.
— Да сдались вам эти толстые недомерки! Сами от обжорства скоро кони кинут. Никакого военного похода не надо, — выступал парламентером Грок. — Чего у них брать, чего нет у вас самих? В конце концов, вы можете торговать. А если нападаете потому, что вас самих тревожат, покажите мне вашего врага. Мой топор жаждет крови. Во имя воды, земли, огня и ветра, я расправлюсь с ним!
Хафлинги остались за спиной, выдворив гостей на западную границу. Исчезли они в одно мгновение, не жалая встрачаться с ведьмами. Толстоног лишь взял со всех троих слово, что те заставят ведьм отступиться от постоянных набегов. И для страны маленьких толстеньких человечков навсегда наступит желанный мир.
Миссия миротворцев и привела к встрече с четырьмя хмурыми ведьмами на границе.
Одна из четырёх ведьм, самая молодая и рыжая, как закатное солнце, вышла вперёд. Вращая в руках резной, лёгкий посох, ответила за всех:
— Докажи свои слова делом.
Грок облизнул клыки:
— Мало того, что рыжая, ещё и наглая. Не до тебя мне, женщина! Уйди с дороги! Или пожалеешь!
Ведьма вспыхнула:
— Я ещё не женщина!
Серебристая молния сорвалась с кончика посоха и пронзила воздух, нацеленная в грудь чудовищному орку… Слишком быстрая и слишком слабая.
Такая способна разве что обжечь. Но не вызвала и испуга. Грок остался стоять, как стоял. Только небольшая завеса воздушного щита блеснула чуть правее сердца, впитывая в себя большую часть молнии. Совсем малая её часть опалила лямку сумки. Та порвалась. Походная сумка накренилась, перемещая всю тяжесть на другое плечо. Синяк бы ещё простил, а вот это уже перебор — только недавно переплёл молодой шкурой тура новые лямки.