— Что стучишь? — проворчал этот тип недовольно. — Нет у меня спирта, сколько можно повторять? Говорил же, что нет, а они все ходят и ходят.
— Что ты несешь, Трофимов? — возмутился рыжий капитан. — Какой спирт?
— Известно какой, медицинский. Зачем еще ко мне весь ваш отдел таскается?
— Да не мели ты ерунды при постороннем человеке. Не позорь наше славное отделение!
— При постороннем? — Долговязый заметил наконец Елену и уставился на нее с интересом. — Откуда мне знать, что она посторонняя. Может, вы с ней вместе за спиртом пришли. А если посторонняя, тогда что она здесь делает? Сюда, между прочим, посторонним вход воспрещен! — Санитар кивнул на табличку, откуда почерпнул эту мудрость.
— Она не в том смысле посторонняя. — Маклаков снова начал краснеть. — Она в том смысле, что совсем даже не посторонняя. Она на опознание приехала, прямо из Питера. Прикинь, из целого Санкт-Петербурга. Так что ты ее не смущай, а лучше покажи ей того, объект.
— Мужика, который в гостинице коньки отбросил?
— Слушай, Трофимов, имей же совесть! Это ведь жена трупа, в смысле потерпевшего. Которая вдова. Неужели не можешь как-нибудь деликатно?
— Жена? — Санитар еще раз взглянул на Лену, и в его взгляде проступило что-то, что можно назвать состраданием. — Вы извините, у меня профессия такая, неделикатная. Пойдемте, раз уж приехали. Раз уж из целого Питера.
В мертвецкой было ужасно холодно, как на Северном полюсе. Может быть, это был натуральный холод, но не исключено, что Лене стало холодно от того, что ей сейчас предстояло увидеть. Как бы там ни было, в эту минуту у нее зуб на зуб не попадал.
Они прошли в большую полупустую комнату, стены и пол которой были облицованы кафельной плиткой. На потолке сияли люминесцентные светильники, от которых, казалось, было еще холоднее.
Санитар подошел к стене, которая состояла из металлических секций вроде камеры хранения. Взялся за ручку одной из этих секций и потянул ее на себя.
Из стены выехала металлическая каталка, на которой лежало человеческое тело, накрытое простыней. Санитар откинул край простыни.
— Трофимов, не тот, — кашлянул за Лениной спиной капитан Маклаков. — Вернее, не та.
Действительно, из-под простыни показалось женское лицо, все в трупных пятнах и лиловых кровоподтеках. Лену передернуло.
— Прощения просим, номер перепутал, — зевнул санитар.
Он толкнул каталку обратно и выкатил другую секцию. Отбросил край простыни.
Лена закрыла рот рукой, чтобы не закричать.
Да, это было лицо Олега, ее Олега.
В памяти пронеслись самые волнующие минуты их жизни. Та, когда он сделал ей предложение. И еще день, когда он встречал их со Славиком из роддома. И то утро в гостинице в Барселоне, когда они проснулись от заглянувших в окно солнечных лучей.