Уайлен достал собственную миниатюру из кармана и положил ее на стол. На них смотрели серьезные голубые глаза маленького Уайлена.
– Ты знал, что Каз был первым человеком, которому я рассказал о своем… состоянии?
– Нашел кому.
– Знаю. Я чуть не захлебнулся этими словами. Очень боялся, что он начет издеваться надо мной. Или просто рассмеется. Но он этого не сделал. Разговор с Казом и встреча с отцом будто освободили что-то во мне. И я чувствую себя свободнее каждый раз, когда рассказываю об этом новому человеку.
Джеспер наблюдал, как под Зентсбриджем исчезла лодка. Она была практически пустой.
– Я не стыжусь того, что я гриш.
Уайлен провел пальцем по краю миниатюры. Парень ничего не говорил, но Джеспер видел, что ему хотелось.
– Ну, давай, – сказал он. – Выкладывай, о чем ты думаешь.
Уайлен посмотрел на него. Его глаза были ясного, чистого голубого цвета, который и помнил Джеспер – горное озеро, бескрайнее земенское небо. Женя хорошо справилась со своей задачей.
– Я просто этого не понимаю. Всю свою жизнь я скрывал то, что не способен на некоторые вещи. Зачем бежать от поразительных вещей, на которые ты способен?
Джеспер раздраженно пожал плечами. Он злился на своего отца почти по тем же причинам, о которых говорил Уайлен, но сейчас ему просто хотелось обороняться. Это его выбор, правильный или неправильный, но давно принятый.
– Я знаю, кем являюсь, в чем я хорош, что могу и не могу. Я просто… тот, кто я есть. Великолепный стрелок, плохой игрок. Почему этого недостаточно?
– Для меня? Или для тебя?
– Не начинай философствовать, купчик.
– Джес, я думал об этом…
– Обо мне? Поздними ночами? Что на мне было?
– Я думал о твоих силах, – сказал Уайлен, краснея пуще прежнего. – Тебе никогда не приходило в голову, что твои способности гриша могут частично являться причиной твоей меткости?
– Уайлен, ты, конечно, милый, но в этой кудрявой головушке крутится слишком много безумных мыслей.
– Возможно. Но я видел, как ты манипулировал металлом. Видел, как ты направлял его. Что, если ты не промахиваешься, потому что контролируешь свои пули?
Джеспер покачал головой. Глупость какая! Он был хорошим стрелком, потому что вырос на границе, разбирался в оружии, потому что мама научила его ровно держать руку, очищать разум и чувствовать свою мишень так же хорошо, как видеть. Его мама. Фабрикатор. Гриш, даже если она никогда не использовала это слово. «Нет. Дело в другом». Но что, если он не прав?
Джеспер отмахнулся от этой мысли, чувствуя, как горит его кожа от желания двигатья.
– Вот обязательно тебе говорить на подобные темы? Зачем все усложнять?