Роллинс отпустил его, зашагал по часовне, провел руками по редеющим волосам.
– Два мальчика, – лихорадочно выпалил он, копаясь в памяти. Затем повернулся и ткнул пальцем в Каза. – Я помню! Двое мальчишек с Лижа. Вам досталось небольшое состояние. Твой брат вообразил себя торговцем, хотел стать купцом и разбогатеть, как каждый второй филя, сходящий с лодки в Бочке.
– Все верно. Очередные дурачки, которых можно облапошить. Теперь назови его имя.
– Каз и… – Роллинс схватился руками за голову. Начал ходить взад-вперед по часовне, взад-вперед, дыша так тяжело, словно пробежал через весь город. – Каз и… – он снова повернулся к парню. – Я могу озолотить тебя, Бреккер.
– Я и сам могу себя озолотить.
– Я дам тебе Бочку, влияние, о котором ты и не мечтал. Все что захочешь.
– Верни моего брата из мертвых.
– Он был глупцом, и ты это знаешь! Таким же, как любой другой филя. Думал, что он умнее системы, и искал быстрый способ разбогатеть. Честного человека не обчистить, Бреккер. Тебе ли не знать!
«Жадность – мой рычаг». Пекка Роллинс преподал ему этот урок, и он прав. Они были глупцами. Возможно, однажды Каз простит Джорди за то, что тот не был идеальным братом, жившим в его сердце. Возможно, он даже смирится, что и сам когда-то был доверчивым, наивным мальчишкой, который верил, что люди могут просто так проявить доброту. Но Роллинсу не будет пощады.
– Быстро говори, где он, Бреккер! – проревел Пекка ему в лицо. – Говори, где мой сын!
– Назови имя моего брата. Произнеси его, как фокусники в шоу в Восточном Обруче – будто заклинание. Хочешь вернуть своего мальчишку? Какое право имеет твой сын на свою драгоценную, балованную жизнь? Чем он отличается от меня или моего брата?
– Я не знаю имени твоего брата. Не знаю! Не помню! Я зарабатывал себе репутацию. Организовывал небольшие махинации. Я думал, что вы оба поживете в нищете с недельку и вернетесь на ферму.
– Неправда. Ты ни разу больше о нас не вспоминал.
– Пожалуйста, Каз, – прошептала Инеж. – Не делай этого. Не будь таким.
Роллинс застонал.
– Умоляю тебя…
– Что-то не вижу.
– Сукин сын!
Каз сверился с часами.
– Столько болтовни, в то время как твой мальчик лежит во мраке…
Пекка оглянулся на своих людей. Потер лицо руками. Затем медленно, двигаясь неохотно, словно боролся с каждой мышцей своего тела, опустился на колени.
Каз увидел, как Грошовые Львы покачали головами. Слабость никогда не заслуживала уважения в Бочке, какой бы ни была причина.
– Я умоляю тебя, Бреккер. Он все, что у меня есть. Пусти меня к нему. Позволь спасти.
Каз посмотрел на Пекку Роллинса, Якоба Герцуна, наконец-то вставшего перед ним на колени, с мокрыми глазами и болью, сквозившей сквозь следы слез на его красном лице. Кирпичик за кирпичиком.