В комнате воцарилось молчание. Все смотрели на Эмили Брент, кто прямо, кто исподтишка. Она не сразу поняла, чего от нее ждут. А когда поняла, брови полезли на ее низенький лоб.
– Вы ждете от меня каких-то слов? – заговорила женщина. – Но мне нечего сказать.
– Так уж и нечего, мисс Брент? – повторил судья.
– Нечего.
Уоргрейв поджал губы. Огладил лицо. И тихо продолжил:
– Вы отказываетесь от защиты?
Мисс Брент холодно ответила:
– Мне не нужна защита. Я всегда поступала только по велению совести. Мне не в чем себя упрекнуть.
Такой ответ никого не удовлетворил. Но Эмили Брент была не из тех, кого заботит общественное мнение. Она и глазом не моргнула.
Судья кашлянул раз, затем другой и сказал:
– На этом мы вынуждены прервать наше расследование. Скажите, Роджерс, кто еще есть на острове, кроме нас, вас и вашей жены?
– Никого, сэр. Совсем никого.
– Вы уверены?
– Конечно, сэр.
Уоргрейв продолжал:
– Мне пока не ясна цель, с которой наш анонимный хозяин собрал нас здесь. Однако, по моему мнению, этот человек, кем бы он ни был, не нормален в самом общепринятом смысле этого слова. Он может оказаться опасен. Поэтому в наших интересах как можно скорее покинуть этот дом. Предлагаю сделать это сегодня.
– Прошу прощения, сэр, – сказал Роджерс, – но на острове нет лодки.
– Нет лодки?
– Нет, сэр.
– Как же вы поддерживаете связь с сушей?
– Фред Нарракотт приплывает сюда каждое утро, сэр. Привозит хлеб, молоко, почту, берет заказы.
– Тогда, по моему мнению, нам всем следует уехать завтра утром, на лодке этого Нарракотта, – заключил Уоргрейв.
Раздался одобрительный хор, из которого выбивался лишь один голос. Энтони Марстон не был согласен с большинством.
– Неспортивно как-то, – сказал он. – Надо бы разведать, в чем тут дело, а уж потом ехать, нет? Жалко бросать такой детектив. Триллер прямо.
Судья кисло заметил:
– В моем возрасте триллеры, как вы изволите выражаться, уже не доставляют никакого удовольствия.
Энтони насмешливо ответил:
– Закон убивает радость жизни! Я – за преступление! За него и выпью.
Он поднес к губам свой стакан и залпом выпил его содержимое. Может быть, чуть поспешнее, чем следовало бы. Марстон поперхнулся – и сильно. Его лицо исказилось, побагровело. Хватая ртом воздух, он сполз со стула на пол, выронив из рук стакан.