— Посмотрите, наш патриарх!.. — заметил сэр Артур, немного приостанавливаясь. — Кажется, он едет с нами… Ну, надеюсь, это не отобьет у вас аппетит?..
— Наоборот! скорее возбудит, — ответил я в тон Невиллю, — в доказательство чего пойдем обедать!
Но за обедом, хотя и съеденном нами с аппетитом, разговор все время вертелся около индуса, заинтересовавшего нас той особой манерой, полной достоинства, с которой он держался.
Едва только мы успели выпить послеобеденную чашку кофе, как беготня наверху, крики и дрожание судна показали, что мы отчаливаем.
Мы вышли наверх. Индус стоял на прежнем месте. Его высокая белая фигура ярко обрисовывалась на фоне сумерек и была полна какой-то таинственности.
Незаметно для себя, с уважением обойдя индуса подальше, чтобы не задеть его и не помешать размышлениям, мы прошли мимо и смешались с толпой пассажиров.
Последний свисток. Пароход, пеня воду мощными винтами, грузно, как бы нехотя, оторвался от пристани, связывающей его с землей и, постепенно ускоряя ход, устремился вдаль, оставляя за собой Гавр, залитый миллионами огоньков бесчисленных фонарей на судах и на берегу. Огоньки становились все меньше и меньше, пока не слились с темнотой наступившей ночи.
Пароход вышел в открытое море.
Возвращаясь в каюту, мы индуса уже не встретили.
На следующий день за обедом мы были приятно удивлены, встретив нашего общего знакомого профессора Перкинса, живого подвижного старика лет шестидесяти, пользовавшегося общей любовью за свой открытый, веселый характер.
Проведя почти всю свою жизнь в путешествиях, исследованиях и изысканиях, он, несмотря на свои годы, был еще очень крепок. Во время частых странствований ему не раз приходилось бороться с врагами и со стихиями, благодаря чему профессор был отличный стрелок, великолепный пловец, мог без отдыха провести сутки верхом. Таким мы его, по крайней мере, знали, хотя в последнее время он жаловался, что годы дают все-таки себя чувствовать и что силы и здоровье уже не те.
Несмотря на все это, профессор выглядел еще вполне молодцом и ехал вместе с нами в Индию для каких-то изысканий, заинтересовавшись в последнее время оккультными науками.
— Индия, — говорил он, — это единственная страна, где оккультные науки стоят высоко. В Египте мы находили только памятники, напоминающие о прежнем величии страны, о высоком умственном развитии жрецов, об их таинственной науке, граничащей с божественностью… Индусы восприняли от египтян эту тайную науку, сохранили, разработали, и всю добытую веками мудрость держат в тайне от чужих взоров, сосредоточив в руках нескольких избранных и отмеченных природой людей. Посмотрите, какими знаниями обладают даже низшие факиры, я не говорю уже о высших. В их руках сосредоточилась вся мудрость мира… Представители нашей европейской науки, в большинстве случаев засушенные педанты, отрицают все то, чего не могут понять… Разработка всевозможных таинственных явлений, которые они называют или фантазией, или плодом больного воображения, дала бы массу ценных вкладов в науку… Но они умышленно закрывают глаза и идут не тем путем, по которому бы им следовало идти, предпочитая дорогу, правда, более легкую, но такую, которая никогда их не приведет к цели…