Он устало покачал головой и побрел, куда я указала. Двигался мягко, но как-то заторможено, опирался о стены, иногда приостанавливался и принимался, приоткрыв рот, лихорадочно ощупывать стены лягушачьим языком.
– Дэй, тебе плохо?
– Мне мало, – вздохнул он. – Сима, ты единственный человек за все время от пробуждения, заинтересованный в моем самочувствии… положительно. Прочие желали снизить живучесть. Я опасен. Меня чрезвычайно трудно добить, поэтому меня не кормят и периодически пробуют истощить новыми интересными способами. Еще я лжив. Если я говорю, что нахожусь на грани погружения в кому, я даю заведомо некорректную информацию и планирую побег. Это в чем-то верно.
– Сколько крови тебе надо, чтобы ходить ровно и видеть в цвете?
Он споткнулся на пороге каюты, сел и посмотрел на меня совсем ошарашено. Жестом пригласил тоже сесть.
– Откуда знаешь, что цветность утрачена?
– Просто так оно сказалось. Ничего я не знаю. У меня интеллект…
– Это я слышал еще до загрузки в портатор. – Он помолчал, ссутулился и плечом оперся в косяк двери. – Допустим, я готов признать свое истощение. Предположим, я согласен восстановиться при добровольной передаче ста миллилитров крови. Я верно ловлю систему мер?
– Да.
– Ты понимаешь, что благодарность мне не свойственна? Если для побега требуется твое работающее сердце – на него настроены датчики – то прочим могу пренебречь. Я практичен. Я зол и ужасно, немыслимо устал быть подопытным.
Пришлось кивнуть, хот на сей раз он впечатлил меня. Девушки Бонда редко доживают до финала. Я только что сделала шаг к тому, чтобы не дожить по иной причине, чем подзабытый голос тьмы. Синеглазый ублюдок меня прирежет одним взглядом. Самое противное: я буду подыхать и визжать в слюнявом восторге нечто вроде – «О, Джеймс» – захоти он того.
– Вы – природная раса или как морфы, или серединка на половинку – доработанный вариант?
– Сложная тема. Половину ответа я не помню, вторую не хочу помнить, – задумался он. – До того, как я попал на тот мертвый корабль и сам впал в истощение, я определенно слышал голос тьмы. Теперь уже не сомневаюсь. Потому что чую тут знакомое влияние, и оно будит во мне память. Я слушал голос и выжил после этого, вот что было наверняка. Голос является оружием, как и я… иногда. Это тоже наверняка. Лишенный настоящих своих возможностей, я не справлюсь с нынешней миссией, это точно.
– Что меняют полстакана крови?
– Отданной добровольно, – уточнил он. – Ты умеешь желать жить. Это ценность. Многие желают уцелеть или сдаются и жаждут тихо уйти, чтобы не больно. Их кровь малоценная. Не та энергетика. Когда обреченные проклинают и твердят: умри, то еще хуже. Количество дает мало, я нуждаюсь в качестве. – Он бережно поймал в ладони мою руку. – Можно?