– И когда вы его мне прицепили?
– А когда мы в комнату шли шампанское пить, – сказал он и ухмыльнулся.
– Зачем? Ко мне такие серьезные вопросы?
– В общем, да, – сказал он. – Но теперь уже не у меня. Ничего, шеф тебя на чистую воду выведет… И не таких разъясняли. Я ему, кстати, сказал, чем ты занимаешься.
Происходящее совсем перестало мне нравиться, но было уже поздно метаться: мы приближались к знакомому дому. Проехав через двор, машина нырнула в металлические ворота гаража, которые немедленно закрылись, отрезав нас от мира.
– Выходи, приехали.
Как только Михалыч вылез, я положила розу на его сиденье – ее длинный шипастый стебель практически сливался с ним по цвету, и был хороший шанс, что Михалыч с размаху усядется на него своим крепким задом.
– Сымай обувь, – сказал он, когда я вылезла следом.
– Меня чего, на расстрел ведут?
– Как выйдет, – хмыкнул он. – Вон тапочки у лифта.
Я огляделась. Круглая дыра в потолке, стальной шест, спиральная лестница – мы были в памятном месте. Но теперь в гараже горел свет, и я заметила дверь лифта, на которую не обратила внимания в прошлый раз. Перед ней на полу стояло несколько пар сменной обуви разнообразного вида. Я выбрала синие тапочки с круглыми помпонами – у них был такой трогательно-беззащитный вид, что обидеть надевшую их девушку мог только изверг.
Дверь лифта открылась, и Михалыч жестом пригласил меня внутрь. На панели были две большие треугольные кнопки, соединявшиеся в ромб. Михалыч нажал на верхний треугольник, и лифт мощным рывком оторвал нас от земли.
Когда через несколько секунд дверь открылась, меня ослепил падающий со всех сторон свет. В лучах и радужных вихрях этого света стоял Александр. На нем был военный мундир и марлевая маска, закрывавшая лицо.
– Здравствуй, Ада, – сказал он. – Добро пожаловать. Нет, Михалыч, извини – тебя не приглашаю. Сегодня ты будешь лишним…
*
Я обратила внимание на пентхаус еще в свой первый визит. Только я не догадалась, что это пентхаус – снизу он напоминал темную кнопку на конце огромного бетонного карандаша. Его можно было принять за надстройку с моторами лифтов, какое-нибудь техническое помещение или бойлерную. Но эти бирюзовые стены, оказывается, были прозрачными изнутри.
Не успела я это понять, как прямо на моих глазах они стали темнеть, пока не сделались похожи на бутылочное стекло. Только что я щурилась от солнца, и вдруг за несколько секунд вокруг меня сгустился целый дом, который до этого не был виден из-за солнечного света, расшибающегося о множество зеркальных плоскостей.
Позже я узнала, что это было дорогой технической примочкой – прозрачность стен менялась с помощью специальных жидкокристаллических пленок, которыми управляла компьютерная система. Но тогда случившееся показалось мне чудом. А чудеса с давних пор настраивают меня на ироничный, чтобы не сказать презрительный лад.