– Александр, – сказала я, – ты мне объясни, чтобы я поняла, что здесь делаю. Ты меня трахнуть хочешь или перевоспитать?
Он вздрогнул, словно я сказала что-то страшное, вскочил с дивана и стал ходить взад-вперед мимо окна – вернее, не окна, а оставшегося прозрачным прямоугольника в стене.
– Пытаешься меня шокировать? – спросил он. – Зря ты. Я знаю, под твоим напускным цинизмом скрывается чистая ранимая душа.
– Напускной цинизм? Это во мне?
– Даже не цинизм, – сказал он, останавливаясь. – Легкомыслие. Непонимание серьезных вещей, с которыми ты играешь, как маленький ребенок с гранатой. Давай поговорим откровенно, по делу.
– Ну давай.
– Вот ты говоришь – звериная суть мужчины, ужас первого соития… Ведь это такие страшные, темные вещи. Мне самому, если хочешь знать, страшно бывает глядеть в эти бездны…
«Мне самому». Нет, какой он все-таки был смешной.
– А ты рассуждаешь так, – продолжал он, – будто все это семечки. В тебе что, нет страха перед звериным в мужчине? Перед мужским в звере?
– Ни капли, – сказала я. – Тебе же Михалыч сказал, кто я. Сказал?
Он кивнул.
– Ну вот. Если бы у меня были такие проблемы, я бы работать не смогла.
– Тебя не пугает близость чужого тела – огромного, безобразного, живущего по своим законам?
– Я это просто обожаю, – сказала я и улыбнулась.
Он посмотрел на меня и недоверчиво покачал головой.
– Я имею в виду – физическая близость? В самом низменном смысле?
– За духовную у меня надбавка сто пятьдесят процентов. Сколько можно одно и то же обсасывать? Ты что, каждый раз такой базар разводишь, перед тем как трахнуться?
Он наморщился.
– Только не надо со мной говорить как с бандитом. Это из-за кителя, да?
– Может быть. Попробуй его снять. И штаны тоже.
– Зачем ты так…
– Я тебе совсем не нравлюсь?
Я наклонила голову и обиженно поглядела на него исподлобья, чуть сощуренными глазами, слегка выпятив губы. Я отрабатывала этот взгляд больше тысячи лет, и бесполезно его описывать. Это моя фирменная провокация, бесстыдство с невинностью в одном бронебойном флаконе, который прошивает клиента насквозь и потом еще добивает рикошетом. Единственный известный мне способ защиты от такого взгляда – смотреть в другую сторону. Александр смотрел на меня.
– Нравишься, – сказал он и нервно дернул головой. – Еще как.
Я поняла, что наступил критический момент. Когда клиент так дергает головой, контрольные центры его мозга отказывают, и он может броситься на тебя в любую секунду.
– Мне надо в ванную, – сказала я, вставая. – Где у тебя ванная комната?
Он указал на круглую стену из синего полупрозрачного стекла. Двери там не было – внутрь вел заворачивающийся улиткой проход.