Вот так я практикую уже около двенадцати веков.
*
С самого начала между мной и Александром установился молчаливый уговор не приставать друг к другу с расспросами. Мне не следовало интересоваться тем, о чем он не смог бы говорить из-за своих подписок о неразглашении и прочей гэбэшной мути. А он не задавал лишних вопросов, потому что мои ответы могли поставить его в двусмысленное положение – вдруг, к примеру, я оказалась бы китайской шпионкой… Так вполне можно было представить дело – у меня ведь даже не было внутреннего паспорта, а только фальшивый заграничный.
Это положение не очень меня устраивало: мне многое хотелось про него выяснить. Видимо, его тоже разбирало любопытство. Но мы узнавали друг друга постепенно, на ощупь – информация поступала гомеопатическими дозами.
Мне нравилось целовать его в щеки до того, как он превращался в зверя (я никак не решалась поцеловать его в губы, и это было странно, учитывая степень нашей близости). Впрочем, ласки длились недолго – от нескольких прикосновений начиналась трансформация, а дальше целоваться становилось невозможно.
Столько веков поцелуй был для меня просто элементом внушения, а теперь я целовала сама, пускай и по-детски… В этом было что-то похожее на сон. Его лицо часто скрывала марлевая маска, и мне приходилось сдвигать ее в сторону. Однажды я не выдержала, дернула съехавшую маску за тесемку и сказала:
– Может, ты не будешь ее надевать, когда мы с тобой общаемся? Ты что, Майкл Джексон?
– Это из-за запаха, – сказал он. – Здесь специальный состав, который не пропускает запах.
– А чем здесь пахнет? – удивилась я.
Мы сидели у раскрытой двери на крышу (он избегал выходить из своего зеркального скворечника, опасаясь то ли снайперов, то ли съемки, то ли карающей молнии с неба). Запахов, если не считать еле заметного бензинового чада с улицы, я не ощущала.
– Здесь пахнет всем на свете, – сказал он, наморщившись.
– То есть? – удивилась я.
Он посмотрел на мою белую кофточку и глубоко вдохнул через нос.
– Вот эта кофта, – сказал он. – До тебя ее носила женщина средних лет, которая пользовалась самодельным одеколоном из египетского лотосового экстракта…
Я понюхала свою кофточку. Она ничем не пахла.
– Серьезно? – спросила я. – Я ее купила в «секонд-хэнд», вышивка понравилась.
Он еще раз потянул в себя воздух.
– Кроме того, она разводила экстракт поддельной водкой. Сивухи много.
– Что ты говоришь такое? – растерялась я. – Хочется снять эту кофту и выкинуть… А что ты еще чувствуешь?
Он повернулся к раздвинутой двери.
– Ужасно пахнет бензином. От него просто голова раскалывается. Еще пахнет асфальтом, резиной, табачным дымом… Еще туалетом, человеческим потом, пивом, выпечкой, кофе, поп-корном, пылью, краской, лаком для ногтей, пончиками, газетной бумагой… Я могу долго перечислять.