— Рябой! — закричал он. — Поди сюда!
Рябой — здоровенный малый с бочкообразным туловищем и несоразмерно маленькой круглой головой, встал перед ним.
— Чего, шеф?
— Расскажи ещё раз, что тебе та сучка в Бронницах про Хлопа напела.
— А, Оксанка-то? — Рябой оживился. — Сучка ещё та! У неё в постели не то что Хлоп — полгорода перебывало, а теперь, я слышал, с кавказцами спуталась. Раньше в её дом заходи кто хочешь, всем даст по дешёвке, а теперь нет. Теперь кавказцы взяли её в оборот. Подстилкой, значит, стала у них… — И он презрительно скривил рот.
— Ты мне не про кавказцев рассказывай, а про Хлопа. Что у неё с ним было?
— Давала ему, стало быть.
— Она его хорошо знала? — допытывался Савик. — Долго с ним жила?
— Знала вроде бы хорошо, но дело давнее, расстались они. Писем она ему на зону никогда не писала и вообще он ей по хрену. Баба она известно какая. Сегодня любит, а завтра на х… пошлёт.
Дуремар с Гнутым, слушая Рябого, согласно кивали и поддакивали.
— Точно, Рябой, правильно говоришь. Сучье племя. Ни одной бабе верить нельзя… Только и норовят карманы твои обчисть и к другому дёрнуть…
Савик подошёл к окну. Внизу по серой московской улице непрерывным потоком двигались машины. Небо было затянуто пеленой облаков. Наверное, скоро снова пойдёт дождь…
Он обернулся и уставился на Рябого своими чуть раскосыми миндалевидными глазами.
— Как думаешь, Хлоп может заявиться к ней?
Рябой сначала хохотнул, а потом задумался. Думать ему было непривычно.
— Хлоп-то? — От натуги он даже наморщил лоб.
— А чего ему к ней идти, — ответил за Рябого догадливый Гнутый. — Там его, небось, менты будут ждать!
— А вдруг не будут? — возразил главарь и снова взглянул на Рябого. — Ты говорил, что она ему на зону не писала. А может, менты про Оксану не знают?
— Может, не знают, — согласился Рябой.
— Хлопа взять будет трудно, — снова встрял в разговор Гнутый, уже смекнувший, куда клонит Савик. — У него сообщнички есть крутые, они устроят ему берлогу понадёжней, чем фатера этой Оксанки!
— Ну, а вдруг? — Савик прищурил глаз.
— Дело, вообще, заманчивое, — помолчав, согласился с шефом Гнутый.
Здоровяк Рябой стоял посреди комнаты и всё еще не понимал, о каком «деле» они толкуют.
— Оксанка дурная баба, непутёвая, — прогудел он. — Хотя и хорошая. Хлоп может к ней вернуться… По-моему, если он найдёт те миллионы, он себе другую бабу сыщет, в сто раз лучше!
— Пока у него миллионов нет, — сказал Гнутый.
Савик, задумавшись, вышел в соседнюю комнату. Здесь, как и во всей квартире, было неубрано, валялись объедки, пустые бутылки, шприцы. Главарь брезгливо оглядел стены в жирных пятнах, заблёванный диван с дырками на обшивке, спящих братков. На всём лежал отпечаток неустройства, грязной, бестолковой жизни. Савик стиснул зубы. Нет, не об этом он мечтал два года назад, когда начинал сколачивать собственную бригаду…