— Жрецы Амона хотели лишить Эхнатона и Нефертити жизни после смерти.
— Что вы имеете в виду?
Запах гардении ударил ему в голову. За спиной раздался щелчок камеры Рона, прозвучавший в пустом каменном зале неестественно громко.
Сам того не замечая, Марк понизил голос:
— Древние египтяне полагали, что нарисованные или высеченные на стенах фигуры обладают жизненной силой. Звери могут передвигаться, а птицы способны слететь со стены.
— А люди?
Марк почувствовал, как у него сдавило в животе. Возможно, это было что-то вроде боязни замкнутого пространства. Внезапно ему захотелось как можно скорее выбраться из гробницы.
— К людям это тоже относилось. Нарисованные на стене, люди тоже как бы обладали магическими силами. Они в любую минуту могли сойти на землю…
Алексис отвернулась от него, спокойная и немного вялая, передвигаясь как будто во сне, она вошла в темный дверной проем. Перед ней раскрылась кажущаяся бесконечной пропасть.
— Что там внутри?
Марк как прикованный остался стоять у стены, силясь разглядеть молочно-белый силуэт Алексис. Неужели его глаза решили подшутить над ним? Ему казалось, что Алексис светится изнутри огнем.
— Склеп дочерей Эхнатона.
— Он когда-нибудь использовался?
В помещении снова раздался металлический щелчок — сработал затвор, поставленный на продолжительную экспозицию.
— Нет.
Алексис обернулась и посмотрела на него из кромешной тьмы дверного проема. Ее лицо оставалось в тени.
— Где были похоронены его дочери?
Марк хотел просунуть палец за воротник рубашки, но рука не слушалась его.
— Никто не знает…
— Никто не знает? Неужели все шестеро исчезли?
Марк заставил себя отвести взгляд от Алексис и принялся разглядывать фреску. Как завороженный смотрел он на лицо Нефертити, на ее профиль, ее профиль…
Голос Рона, казалось, донесся издалека.
— Их гробницы наверняка разграблены уже тысячу лет назад — щелк, — а их золотые украшения переплавлены на монеты — щелк, — и их мумии использованы для приготовления целебных порошков.
Профиль, профиль Нефертити, ее профиль невозможно было спутать…
Казалось, ворот рубашки сдавил ему шею. У него перехватило дыхание и было такое чувство, будто что-то скребется в животе, он едва стоял на ногах.
— Отличные снимки! — вдруг заявил Рон громогласно, шумно складывая штатив. — Волнующие мотивы, жалкие человеческие существа у ног гигантского живого бога!
Марк раскрыв рот смотрел на царицу гигантского роста, увековеченную здесь на известковой стене, ее профиль… профиль Алексис Холстид…
У Марка вырвался какой-то нечленораздельный звук, он попятился, потом резко повернулся и сказал твердым голосом: