— Я не знаю, что делать.
Ветер взъерошил его бронзовые, кудрявые волосы и ударил в спину, и Аргон поднял сомкнутые в кулаки пальцы и раскрыл их, и пепел улетел на свободу. Его отец теперь был по-настоящему свободен. Он был вместе с Духами, а, значит, был вместе с мамой.
Но кто остался вместе с Аргоном? И был ли смысл подниматься с колен?
Неожиданно предводитель ясно осознал: отца больше нет. Истина, от которой нельзя было укрыться. Он умер. Его убили. В жизни Аргона теперь осталось мало близких людей. Мог ли он кому-то доверять? С кем он мог сейчас поговорить? Кто бы дал ему совет?
Юноша зажмурился, стиснул до боли зубы, а затем порывисто встал на ноги, втянув в легкие вечерний, теплый воздух. Ветер закружился над ним неистовым танцем и нежно прикоснулся невидимыми пальцами к его спине. Возможно, это отец водрузил ладонь на его плечо. Возможно, он рядом, и он хочет, чтобы Аргон поборол в себе мальчишку, и, наконец, стал настоящим мужчиной.
Предводитель сошел с места, не взглянув на обугленное дерево, пепел, оковы. Он не хотел быть здесь. Он не должен был здесь находиться. Молодой человек ловко запрыгнул на сокола и расправил плечи.
— Мы возвращаемся. Аргон уязвимо прикрыл глаза. Мы летим домой.
* * *
Хуракан протяжно выдохнул и посмотрел на маленькую девчонку с синими глазами. Она была истинной речной нимфой: темноволосая, бледнокожая. Еще немного и из нее бы выросла прелестная воровка мужских сердец. Томми постоянно на нее поглядывал, вот же мелкий пакостник! Взгляд-то загорелся, словно увидел он полярную звезду.
— Рано тебе еще стрелы пускать, проворчал старик и поднялся с деревянного стула. Томми смущенно отвернулся, Риа совершенно непонимающе округлила глаза, а старик не обратил внимания и посмотрел на Ксеона, который стоял в углу древней хижины и глядел в окно, будто искал там что-то. Его пальцы задумчиво потирали подбородок. Я не хотел, чтобы так получилось. Видят духи, не хотел. Ветер переменился и совершенно свихнулся.
— Ветер? Юноша перевел ледяной взгляд на знахаря. Ветер не может свихнуться, а вот человек, который отправил нас на верную гибель вполне.
Хуракан лишь отмахнулся. Он прекрасно понимал, что Ксеон его недолюбливает. Да и кто с ним спорил? Хуракан действительно был чудаковатым и немного сумасшедшим. И в этом, к сожалению, было его превосходство над обычными людьми.
— Выпей медовухи, сынок.
— Я сам разберусь, что мне делать.
— Ты плохо выглядишь. Один мой друг так выглядел перед лихорадкой, знаешь ли.
— У меня нет лихорадки.
— Тогда почему у тебя трясутся руки?