Портрет не нужен? Не хочет даже одним глазком взглянуть на королеву суккубов, чтобы потом спокойно отказаться? Он монах или стоик?
Мое сердце беззвучно ухнуло вниз. Ему не нужен портрет… Я закусила губу – опять отказ? У меня что-то екнуло внутри: неужели все зря?
Недолгое молчание, в тишине которого можно было разобрать лишь цокот секундной стрелки больших напольных часов, переполнило меня безотчетным страхом. Мысль, что все мои усилия напрасны, была невыносимой, хотелось все крушить и выть раненым зверем.
Мужчина сдвинул соболиные брови.
– Я и так пойду к этой Лилит и буду оставаться у нее столько, сколько будет нужно. – Он посмотрел на меня своими пронзительно-черными глазами и твердо заявил: – Это мой долг как подданного.
Уф! Сразу отпустило. Небо стало ярким, воздух свежим, а на сердце легко.
– Спасибо! – облегченно вздохнула я, прослезившись от волнения. – Даже не знаю, как благодарить вас!
Собаки глухо заворчали, и хозяин на них шикнул.
– Это не стоит вашей благодарности, – сжались четко очерченные губы. – Княгиня, способная на признание и преодоление своих ошибок, достойна своего мужа. – Короткий кивок в мою сторону. – И мои верность и преданность принадлежат и вам, сиятельная!
– Еще раз благодарю, – сжала я руки. Опустив глаза, призналась тихо: – Я прекрасно понимаю, на что вы себя обрекаете… – И замялась, затрудняясь подобрать нужные слова.
– На что? – изогнул он черную бровь, опуская левую руку на голову одной из собак и спокойно поглаживая.
Невысказанный ответ лег на душу тяжкой ношей.
– Мне очень жаль, что вас об этом пришлось просить, – выдавила я. – Если бы не безвыходность ситуации…
– Полноте, не волнуйтесь так, княгиня. – Усмехнувшись, он пояснил: – У меня нет родных и семьи, которые будут обо мне сожалеть. О моих подопечных позаботятся, так что совершенно не о чем беспокоиться.
Человек ради долга согласен добровольно идти на пытки и даже на смерть, а я его туда хладнокровно посылаю… Я чувствовала себя распоследней сволочью, а Коррадо встал и галантно протянул мне руку.
– Мне нужно лишь отдать некоторые последние распоряжения.
В тоне диэра, его глазах были отсветы огромной, глубокой печали, обращенной вглубь себя, не ко мне. Он тоже потерял кого-то из близких?
Казалось, бывший воевода что-то подсчитывал в уме:
– Меньше чем через сутки я буду готов последовать за вами. А сейчас…
Его спокойный, ровный тон, такт и безмерная выдержка… смысл того, что и как он мне говорил, вызвали во мне трепет. Человек… ой, диэр выдающихся моральных качеств и поразительной духовной силы. От его слов у меня стояли слезы в глазах. Если ему удастся спасти моего мужа, я никогда этого не забуду и сделаю все, чтобы его вызволить. Но пока лучше ничего не говорить вслух и заранее не обещать. Вернее будет. Что знают двое – знает черт, то есть Лилит.