Полина выглядела великолепно. Она была затянута в яркосинее длинное платье с корсетом, которое выдавало некоторую излишнюю пышность ее форм, но весьма выдающийся бюст примирял с этим небольшим отклонением от современных канонов красоты. Глубокий темно-синий цвет платья отлично сочетался с ее золотистыми кудряшками, собранными в замысловатую прическу. Правда, украшений, на мой взгляд, было многовато. Едва не на всех пальцах переливались драгоценные камни колец, каждое запястье охватывало по массивному браслету, в ушах сверкали длинные серьги с сапфирами. Девушка выглядела счастливой и совершенно довольной жизнью. Если у нее и был новый жених на примете, этот явно ее тоже вполне устраивал. Сбросив оковы удушающей отцовской заботы, она была свободна и финансово независима. Так что жизнь в ее кукольных глазах явно представала исключительно в радужных тонах.
Хотя мне ее жених не казался завидной партией. Сейчас он хоть и был одет в дорогой костюм и белую рубашку, а все-равно был в нем налет какой-то мальчишеской небрежности, какой-то задиристости. Как будто он бросал вызов стилю, элегантности, а заодно и всей это гламурной тусовке вокруг. И это чувствовалось и в его длинных волосах, которые он собрал в хвостик, и в лишней расстегнутой пуговице рубашки, в результате чего обнажились светлые волоски на его груди, и в его слишком мощных ботинках, которые плохо гармонировали с классическим костюмом. И если медальон с шеи он снял, то кольца по-прежнему унизывали его длинные пальцы, хотя их было гораздо меньше, чем у его спутницы. И на том спасибо. Во всем его облике, в том, как он снисходительно принимал поздравления и выслушивал наставления сквозило высокомерие и пренебрежение. Как будто он один в этом в зале знал цену жизни и главные ее ценности.
Всеобщее веселье прервалось настороженным шушуканьем гостей, которое началось в одном из углов зала и медленно ползло к жениху с невестой. Наконец, нарядная толпа расступилась, и я увидел няню Елизавету Сергеевну. Выглядела она весьма неоднозначно. В непонятном балахоне похожем на монашескую рясу, растрепанная, она тянула к молодым небольшую деревянную иконку и повторяла одну и ту же фразу, я подошел ближе, чтобы расслышать. «Главное, чтобы грехи ваши прощены были. Молитесь!» — шептала женщина.
— Няня, ты никак умом тронулась? — грубо оборвала ее Полина. — Какие это на нас такие грехи страшные? Идите, отдохните, няня, идите, вы явно переутомились, — девушка попыталась оттолкнуть Кучерук, но та мертвой хваткой вцепилась в ее руку.