Эллен Кэй
сердечное воспоминание
о светлых осенних днях
в Баньи ди Лукка
О, детство, ты, о, тесная темница!
Как часто за решеткой я в окне В слезах следил Неведомого птицу, Златившуюся в синей вышине!
О, ночи нетерпения! В огне Желаний ранних кровь уже томится…
Я рву засов, я бьюсь о край границы…
Вот одолел… и даль пахнула мне.
Едва взглянув, я выпрыгнул на волю.
Весь мир был мой! И в сотнях увлечений Я жег себя, взлетая за рубеж.
Но все ж мне жаль прошедшего до боли. О, сладость первых робких просветлений!
Вернуться к ним… Как был я чист и свеж!
Перевел Н.Шульговски
Что это? Неужели ветер снова нагнал дождь на город, что сразу стало так темно в нашей комнате? Нет, воздух серебристо-ясен и тих, как редко в эти летние дни; просто — уж вечер настал, а мы не заметили. Лишь окна мансард напротив улыбаются тихим блеском заката, а небо над гребнем крыш заволокло золотистой дымкой. Через час уже будет ночь. Дивный час! Нет ничего чудеснее этих красок, которые постепенно блекнут и затеняются, и тогда комнату затопляет мрак, который поднимается с пола, пока черные волны не разольются беззвучно по стенам и не окутают нас тьмой. Когда сидишь друг против друга и смотришь безмолвно, близкое лицо в тени начинает казаться более старым, чуждым и отдаленным, как будто никогда близко не знал его и теперь видишь его вдали, через пространство многих лет. Но ты говоришь, что не хочешь молчания, потому что слишком тягостно слышать, как часы разбивают время на тысячи мелких осколков, а дыхание в тишине становится громким, как дыхание больного. Я должен тебе что-нибудь рассказать? Охотно. Конечно, не о себе: наша жизнь в этих бесконечных городах бедна переживаниями, или это нам кажется так, потому что мы сами не уясняем себе, чем мы действительно обладаем. В этот час, который, собственно, любит молчание, я хочу рассказать тебе кое-что, и мне хотелось бы, чтобы этот рассказ отразил в себе хоть сколько-нибудь теплый, мягкий свет сумерек, льющийся в наши окна.