– Ну а имя и родословная у жениха есть? – Я отдернула руки и спрятала их за спиной.
– Есть. – Ирвин поморщился, как от зубной боли. – Тебе оказал честь предложением руки и… э-э-э…
– Сердца, – подсказала баронесса.
– Терпеть не могу ливер, – пробормотала я, заслужив ее гневный взгляд.
– Руки… – запутался барон. – Уймитесь, женщины! Тирра, ты выходишь замуж за графа Орияра.
В правый висок словно впилось ядовитое жало – такая боль пронзила голову. В глазах помутилось. Я ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
– За какого еще Орияра?
– Она же у нас больная на голову, Ирви, – проскрипела старуха. – Не помнить знатнейшую фамилию королевства – это уму непостижимо! Такую же древнюю, как королевская! Граф Дэйтар Орияр…
– Подождите! – Я прижала ладонь к взорвавшемуся пульсирующей болью виску.
Обрывки чужой памяти вспыхивали как оглушительные и ослепительные фейерверки. Граф Дэйтар Орияр. Маг. Обладатель Черного Ока. Некромант.
Некромант! Боже, боже!
И что-то еще… Что-то такое, от чего сердце разрывается от ужаса и обреченного отчаяния. Орияры – Черные Вороны, сидящие на спинке трона. Тайные убийцы, охраняющие спину короля от тварей Изнанки. Ловцы, судьи и палачи в одном лице.
И еще словно кто-то пытался прорваться сквозь царивший в голове гул и сказать что-то важное. И не мог.
Каркала баронесса:
– Дэйтаррр! Орриярр! Гррраф! Как можно не знать Воррона Корроля?!
Каркал барон:
– Бррачный договорр!
Кружились стайкой черные точки в глазах.
– Что? Какой договор?
Опекун, больно сжав предплечье, схватил мою руку, вложил в пальцы перо и подвинул пергамент.
– Брачный договор! Подписывай!
– Почему Орияр? – выдавила я.
– Приказ короля, – припечатал Ирвин.
И ловко прикрыл салфеткой убористый текст листа, оставив только узкую полоску в самом низу для подписи.
Я не пыталась вырвать руку, бесполезно. С его силищей тролля он и сломает – не заметит. Просто разжала пальцы, и перо выпало, испачкав кляксой драгоценный, из тончайшей тисненой кожи документ.
Барон процедил сквозь зубы:
– Дура. Я хотел как лучше. По закону твоей подписи и не требуется, но твой женишок возжелал удостовериться, что невеста ознакомлена.
– Я не ознакомлена.
– И не надо. Не твоего ущербного ума это дело. Уж я твоей, а значит, моей выгоды не упущу, – ухмыльнулся мой мучитель и, взяв серебряный нож, которым я еще не успела воспользоваться, провел острием по моему пальцу.
– Ай! – заорала я, пытаясь вырвать несчастную конечность.
Старуха, вытянув шею, чтобы получше видеть происходящее, облизнулась. Людоеды!
Опекун размазал по подушечке моего пальца выступившую капельку крови и быстро прижал к документу. Оттиск вспыхнул алым огоньком и намертво впаялся в пергамент, даже рельеф проступил.