Я молчала, вспоминая карту королевства, висевшую в кабинете столичного особняка. Бесполезно. Я помнила флажки – метки крупных городов, но не могла вспомнить их названия и не понимала символику гербов.
– Не можешь! – торжествующе припечатал этот упертый баран. Простите, Ворон. – У тебя всегда было плохо с географией, Тирра, именно поэтому и порталы тебе редко когда удавалось построить так, чтобы они работали, а не вытворяли что попало. Твою легенду где ни копни, там и развалится.
– И опять вы подгоняете факты под те выводы, какие хочется услышать! – Я в бессилии стиснула руки. Они так и чесались залепить болвану пару пощечин. Может, в голове у него прояснилось бы. – Вы слишком жестоки к той, что потеряла все: семью, друзей, дом, имущество. Я едва выжила, едва могла видеть мир вокруг, мой разум был как в тумане, а вы требуете, чтобы я запомнила названия. Мне было все равно.
Я вложила в свои слова всю боль, какую испытывала в первые дни и месяцы пребывания в этом мире. Но бессердечный Ворон методично обрезал все пути к отступлению.
– Да-да, больная, несчастная сирота, очень удобно, – безжалостно фыркнул он. – Но набор трав, которые мы извлекли из твоей шкатулки, используется актерами и преступниками для надежной смены личины, когда нужно обойтись без магии. И твои руки так нежны, что вряд ли когда-нибудь знали грубую сельскую работу. Надо еще раз припереть тебя к стенке или признаешься?
– Травы дала мне айэни Зим для выращивания боевых петухов! – выпалила я. – Петухи от них мутируют.
– Что? – обомлел граф.
Уфф… Главное – ошарашить. Правильно учил папа, с психами, как с детьми, – если они впадут в истерику, нужно отвлечь их чем-то неожиданным. И у меня открылось второе дыхание.
– Я решила заработать на петушиных боях. Надо же мне было как-то жить, раз опоздала на отбор в Королевский приют для благородных девиц. За травами я к матушке Зим и пришла, а тут вся эта история приключилась. Вот Зим и предложила в экономки к вам меня пристроить. Петухов-то без разницы где выращивать, одно другому не мешает.
Гаф рухнул в кресло, прикрыл в изнеможении глаза ладонью, словно ему было стыдно даже смотреть на меня.
– Тиррина, – глухо выдавил он. Вот заладил! – Тирра, остановись. Я развлекался с прошлого вечера, когда Зим пришла устраивать подозрительную девушку в экономки, но теперь мне уже не весело. Я устал смеяться. Устал ждать от тебя правды. В этом ты не изменилась совсем: твоя ложь, как всегда, бессмысленная и беспощадная, ложь ради лжи. Хватит. Я сегодня получил последнее доказательство.