Боясь поранить Хелию украшавшими форму знаками отличий, китель он скинул, оставшись в рубашке.
— Конечно, папа! — обиженно протянула девочка. Поерзала на его плечах, устраиваясь удобнее, поправила перекрутившуюся вокруг худенького тельца футболку и закончила… весьма категорично: — Он же мой папа!
— А как же остальные?
Шторм сорвался с кресла, но сделав пару шагов остановился. Если такое заливать, то только коньячком, но пока ребенок поблизости, не стоило даже думать.
Малышка обеспокоенно засопела…
— Хорошая девчушка, — все так же, не повышая голоса, произнес Раксель.
— Хорошая, — согласился Злобин. Отставив на стол кружку с уже холодным кофе, направился к Ежову. — Так, ребенок, пора спать!
Анхелия судорожно вздохнула, обвела всех обиженным взглядом, и медленно, нехотя, начала сползать с высокого и мощного Ежова.
Тот перехватил, поставил на ноги, сверху вниз посмотрел на то, как воинственно топорщатся две довольно тощие косички и… хмыкнул, подмигнув Злобину. Обычно заплетал приемную дочь сам Борис, но сегодняшний день стал исключением — перелет для девочки оказался тяжелым, когда тот уходил, Хелия еще спала в комнате отдыха Штормовского кабинета.
Ему-то первому и пришлось отдуваться. Вторым стал Раксель, тоже не справившийся с непослушными волосенками девчушки, ну а третьим, и последним, уже Ежов.
Давно это было… младшие сестры, но руки помнили, с оставшейся с того времени нежностью переплетая пряди.
— А может… — Хелия жалобно посмотрела на отца, но еще прежде, чем он качнул головой, не разрешая задержаться, мягко улыбнулась: — Да не напрягайся ты так! Я пошутила…
Шторм, прикусив губу, чтобы не заржать в голос, уперся лбом в стену. Валанд в очередной раз удивленно приподнял бровь, а Злобин…
Странная память штука. Находит ассоциации там, где их и быть не может…
Вот и сейчас, из общего только пара участников, а перед глазами была совершенно другая картинка…
Четыре месяца назад. Поздняя осень…
Разбросанные в воздухе голые ветви деревьев были похожи на трещины в стекле.
Бескрайняя степь, еще вчера припорошенная острой снежной крошкой, вновь обнажила пожухлую, выгоревшую траву. Безжалостный, стегавший наотмашь холодный ветер стих, вернув в реальность иллюзию пусть и робкого, но какого-то беззащитно мягкого и уютного тепла.
В такой бы день да с удочкой на берег озера… Или просто посидеть у костра, глядя на огонь и вспоминая, как оно было… когда-то…
Курьерский Ежова лег на стапель ранним утром.
Время не самое лучшее — известие о смерти эсси Джерхара было главной новостью на всех каналах, но решение о визите принималось на самом высоком уровне.