4. Все, что не может быть представлено, дается в понятиях. Представление есть символ сущего; что же касается до понятия, то исследование показывает, что оно, в отличие от представления, не должно быть относимо к чему-то самостоятельно сущему, но есть само это сущее. Иначе говоря, понятие есть сам его предмет. Если бы это было не так, то мы могли бы различать между понятием и его предметом. Тогда предмет понятия должен быть дан нам в подлиннике, чтобы мы могли сравнить его с понятием; в противном случае, мы никаким образом не могли бы даже и узнать о предмете понятия. Для пояснения обратимся к простому примеру, хотя бы к понятию некоторого определенного человека. Самое внимательное рассмотрение не указывает различия между ним самим, разумея, конечно, внутреннего психического человека, и его понятием. Один почтенный мыслитель писал: «Само абсолютное и его понятие, конечно, не одно и то же». Но когда он говорит: «Само абсолютное», имел ли он в виду уже в самом деле подлинное абсолютное, или опять его понятие? Ясно, что происходит простое удвоение понятия: мы имеем понятие абсолютного и понятие «самого абсолютного». Если бы существовали вне понятий еще какие-то предметы сами по себе, то говоря о них, хотя бы как о непознаваемых, мы должны были бы употреблять новые понятия, например, ноуменов и в результате получился бы бесконечный ряд.
5. Строго говоря, вопрос этот сам по себе очевиден и положительные доказательства не нужны. Ибо обнаружить тождество двух предметов, собственно, значит, не найти различий. Поэтому доказывать должен тот, кто видит существенное различие между понятием и его предметом. А я даже самым тщательным наблюдением не мог найти разницы между ними, да это и невозможно, ибо как сравнить данное и неданное? Правда, некоторые хотят думать, что сам предмет тоже может быть дан, но в особенном мистическом восприятии; понятие же есть бездушный знак предмета. Так думал В. Соловьев, который различал три вида познания: чувственное, умственное, т. е. в понятиях и непосредственное духовное созерцание. Однако тут происходит смешение слова с понятием. Слово, как совокупность звуков и букв, действительно есть знак понятия между ними и понятием нет сходства, что же касается понятия, то если, бы оно было самостоятельно сущим знаком, отличным от своего предмета, оно тоже должно было бы постигаться в подлиннике мистическим образом, и тогда вновь возникает вопрос, каким образом оно могло бы дать знание о предмете?
6. Можно рассмотреть вообще, каким образом знание некоего сущего А может дать знание о другом сущем В. А либо сходно с В, либо нет. Если оно не сходно, то оно не может само по себе, дать знания о В. Оно может быть лишь символом, по которому, посредством особого ключа узнается нечто о В. Именно такую роль играют вещи, а между ними и слова, как совокупность звуков и букв. Во втором случае, если А сходно с В, то очевидно, что оно может дать сведения о В не теми своими сторонами, которые его отличают от В, но именно теми, которые тождественны, ибо сходными называются предметы, имеющие некоторые тождественные признаки. Поэтому, если понятие сходно с предметом, оно может дать знание о предмете только той своей стороной, которая вовсе не отлична от предмета, или только численно отлична — и тогда непонятно, зачем нужно это удвоение предмета. Поэтому остается предположить, что понятие несходно с предметом. Тогда оно есть символ, а символ, как указано выше, имеет смысл только в том случае, если кроме него дано за-символическое бытие. Итак, здесь снова безвыходный круг.