Сунув водителю бело-зеленую банкноту, Сергей подхватил сумку и пошел к подъезду, возле которого собралась небольшая толпа.
— Че случилось, Сяменовна? — протяжно спросила кого-то из толпы высунувшаяся из окна старуха.
— Да врачиха-алкоголичка с двенадцатого этажа с балкона выбросилась, — ответили ей. — Допилась!
Почуяв недоброе, Сергей раздвинул толпу. Его взгляд пробежал по полам поношенного халата и уперся в серповидный шрамик на левой ноге…
В тот год мать с сыном решили отдохнуть от суеты курортов. Они забрались на турбазу в поволжской глуши. Лето стояло отвратительное и на базе отдыхало лишь несколько человек. Впрочем, это и было нужно матери с сыном. Казалось, что им двоим принадлежит огромное озеро, в зеленой глади которого отражался темный могучий лес и плывшие по небу в погожие дни белоснежные облака.
Мать купалась в любую погоду, заплывая на середину озера. Сын, Витек, терпеливо ждал ее на берегу.
— Эй, пацан! Что это за чудак купается? Вода-то — ледяная… — спросил Витька один из обретавшихся на базе рыбаков и зябко передернул плечами.
— Вообще-то этот чудак — моя мама, — гордо ответил мальчик.
После этого рыбаки обратили внимание на невысокую, неприметную на первый взгляд женщину. Начали приглашать: кто вдвоем порыбачить, кто погулять в лесу (опять же вдвоем), кто распить бутылочку портвейна. Мать быстро отшила всех ухажеров. «Рыбак — тот же алкоголик, только с удочкой, — сказала она сыну. — А у нас самих дома, в Москве такой сидит».
Оставшийся в Москве Олег Александрович сожительствовал с матерью уже лет десять. Он появился в доме, когда Витек был совсем маленьким. Именно Олег Александрович складному, широко шагавшему мальчику прозвище Циркулёк, много возился с ребенком, прощая тому шалости и подковырки. Бывало, спрашивает Витек:
— Олег Александрович, кем были ваши предки?
— Дворянами, — не ожидая подвоха отвечает тот.
— Вот почему вы ничего не умеете делать! — со смехом вскрикивает мальчуган.
Мать сначала любила Олега Александровича за его манеры, галантность, статную фигуру, мужской темперамент. С годами темперамент стал угасать, а Олег Александрович лысеть. Все чаще он приходил домой пьяный, кричал с порога: «Лидия! Водки!» Выпив стакан, набрасывался на Лидию и, не раздевшись до конца, страстно «любил» ее. Затем засыпал тяжелым хмельным сном. Лидия смотрела на него облезшего, часто вскрикивавшего во сне, и чувство любви постепенно вытесняло чувство жалости. Позже это чувство стала вытеснять брезгливость. Тогда Олег Александрович после выпитого уже не набрасывался на Лидию, а до утра сотрясал храпом оконные стекла. Два последних года он нигде не работал, перебивался случайными заработками, да писал какой-то мифический сценарий. К Витьку, которого поначалу таскал пот театрам и музеям, сожитель охладел. Все чаще отстранял тянувшегося к нему мальчишку. Все чаще недоуменно глядел на мать Витек. Все чаще задумывалась Лидия: нужен ли ей Олег Александрович? Узнав, где собирается провести отпуск Лидия, привыкший к Крыму Олег Александрович поскучнел. Оказалось, что ему предстоит большая работа на даче у матери: крышу перекрыть, изгородь поправить, парники починить…