Впоследствии Шура не смог объяснить, что произошло потом и как он понял, где именно находится Лиза. Странная тяжелая сила потянула его к себе сквозь стены и этажи. Шура шагнул вперед и нажал кнопку вызова лифта.
Подъем казался бесконечным. Шура поймал себя на знакомой нервной внимательности к деталям: у маленькой китаянки в руках была стопка тетрадей и свежий выпуск «Гламура», полноватый флегматичный араб сосредоточенно изучал незримый простому глазу заусенец, вьетнамец и парень с абсолютно славянской внешностью деловито обсуждали на английском перспективы Интернет-журналистики, и пальцы у парня были расцарапаны. Шура прислонился к стене и закрыл глаза. Властная сила тянула его вперед и вверх, безжалостно и почти грубо, Шура поддался этому напору и ощутил, как его буквально уносит куда-то.
Он не помнил, как выбрался на крышу. Москва была перед ним, как на протянутой ладони, открытая и беззащитная, внизу белел университет, недаром прозванный Крестом, и люди на улицах казались черными точками. Потом Шура увидел Лизу и сразу забыл обо всем.
Лиза стояла, уронив голову на грудь и раскинув руки – было в ее фигуре что-то хрупкое и ранимое, то, что можно смять, как фантик, как пластилинового человечка. Ее окружали пятеро, трое мужчин и две женщины, холеные, источающие дух огромных денег и огромной мощи. Они же ее раздавят, в ужасе подумал Шура и слепо шагнул вперед – должно быть, так шагнул на амбразуру его прадед: ни о чем не думая, движимый одним желанием – закрыть. Собой. Просто потому, что больше нечем.
Один из мужчин, лысеющий и горбоносый, небрежно махнул рукой, и Шуру отшвырнуло. С подобной легкостью стряхивают крошки со скатерти; на какое-то мгновение у Шуры потемнело в глазах, но усилием воли он отогнал беспамятство.
– Елизавета Голицынская, ведьма первого посвящения, мы позволяем вам пройти обряд допуска на новый уровень, – тихо сказала молодая женщина в сером пальто. – Да поможет вам тот, в кого вы верите, и пусть будет так, как решено судьбой.
Лиза кивнула в знак согласия. Обернись, просил Шура, но она еще ниже опустила голову, словно не хотела никого видеть. Вполне возможно, она и не видела того, что происходило дальше, но уж Шура-то смотрел во все глаза и вскрикнул от изумления, когда из ладоней пятерых вырвались светящиеся нестерпимо белым пламенем арканы и, упав на Лизу, опоясали ее. Она хрипло вздохнула, будто ей не хватало воздуха, а пятеро сделали несколько шагов назад, и десять огненных петель натянулись и зазвенели.
Лиза закричала. Так кричат раненые животные, когда борьба бесполезна, и им нет больше дела ни до чего, кроме своей смерти. Пятеро снова отступили, и Шура заметил, что петли темнеют, теряя белизну и будто наливаясь красным, как если бы вдруг стали сосудами, по которым побежала Лизина кровь. Лиза вскрикнула еще раз и содрогнулась от боли, а петли завибрировали и побагровели. Шура услышал знакомый низкий гул и свалился во мрак.