– Спасибо вам.
Женщина пожала плечами.
– Да не стоит. Лови такси, и уматывайте отсюда, тот парень ментов вызвал.
– Спасибо, – повторил Шура. Женщина улыбнулась и неторопливо пошла в противоположную сторону.
Таксист сразу сказал, что пьяных не берет, но Шура швырнул на переднее сиденье подаренный Лизой конверт с деньгами, и таксист резко изменил мнение, согласившись ехать даже в другой город. Шура аккуратно устроил Лизу в машине, сел рядом, и автомобиль поехал прочь.
Все было кончено. Они возвращались домой, и от осознания этого на сердце Шуры стало легче. За стеклами такси пролетала весенняя Москва, она сейчас была почти красивой, и Шура тихо улыбался. Все кончено, через пару часов они будут дома, а Лиза одержала победу. Все кончено.
С этой мыслью он уснул и вновь увидел сон. Вроде бы шел Шура по грязной улочке, с крыш ветхих маленьких домиков капало, и где-то в низком сером небе кричали невидимые птицы – тоскливо было, хоть топиться иди. Но Шура брел себе и брел по снегу и мелким лужицам, надеясь, что когда-нибудь да выйдет в центр города, ведь не может быть, чтобы весь город состоял из таких вот дряхлых домишек с заколоченными окнами, и уж конечно в городе есть и другие звуки, кроме далекого неопределенно-зловещего шелеста и пощелкивания.
– Это звугги, – донеслось откуда-то из-за плеча. – Контролеры этого места, насколько я понимаю. В принципе не опасны, но лучше все-таки не подпускать их близко.
Обернувшись, Шура увидел чуть поодаль того самого пятилетнего мальчика с черно-белой фотографии. Мальчик стоял прямо на вершине сугроба, но почему-то не проваливался.
– Ты старался, – сказал мальчик.
– Да, – сказал Шура. – Я старался. Почему ты не идешь домой?
Мальчик улыбнулся странной взрослой улыбкой, которая на удивление не шла его круглому добродушному лицу.
– Я уже дома, – сказал он. – А ты пока в гостях.
Шура пожал плечами. Было боязно стоять на пустынной улице в компании со странным ребенком, который не отбрасывал тени и не проваливался в сугроб.
– Не понимаю, кто ты, – нахмурился мальчик. – Ты похож на меня, но ты не можешь быть таким, как я. Кто ты?
– Я Александр Черников, – сказал Шура и увидел, что мальчика больше нет, а на сугробе вместо него стоит высокий и крепкий юноша с расцарапанным лицом, одетый в дырявый свитер и потертые джинсы. Его босые ноги казались неестественно белыми.
– Что говорит о тебе твое имя? – спросил юноша. – Что изменится, если назвать тебя иначе?
– Не знаю, – ответил Шура. – Зачем ты об этом спрашиваешь? Где мы?
Юноша усмехнулся и спустился с сугроба. Вдвоем они побрели вдоль по улице. Шура отчетливо видел свою тень, будто обведенную карандашом, но у его спутника тени не было. Ужас – самый настоящий, тошнотворный, помрачающий зрение – стал подниматься откуда-то из потаенных глубин его сути.