– Давай, Артур. Точка на два пальца влево от ее виска.
Лиза не шевельнулась. Беги же! Беги! – заходился от крика внутренний голос – Лиза не двигалась, не строила защиты, вообще ничего не делала. Шура смотрел на нее и не мог, не мог…
Это все из-за нее, Артур, говорил Пономарев. Именно из-за нее ты стал тем, кто ты есть сейчас – убийцей, смертельным оружием, на тебя охотятся, и жизнь твоя висит на волоске из-за этой женщины. Если бы не она, ты был бы обычным студентом и ни с какой стороны не влез бы в эту магическую кашу, никогда. Это она.
Гнев, обида и ярость. Пономарев не мог ему врать, Пономарев говорил чистую правду, и Шура ему верил – а как было не верить? Лиза стояла перед ним, восстановленная ведьма, однажды ворвавшаяся в его тихую жизнь и разрушившая ее легко, походя. Это она сделала его таким, только она… вот только тот мальчишка, который однажды показывал Лизе, что такое спин, никак не мог признать очевидное.
– Ни волоска… – прошептал Шура и сам не понял, что сказал. Боль и горечь запечатленного даэраны стучали в его висках, срывая дыхание, вот только… Девушка в репперских портках танцует вальс, неумело, но старательно. Девушка в восточном наряде улыбается ему в приват-рум дорогого клуба. Эта самая девушка, из-за которой время сейчас остановилось.
– Артур, это она, – сказал Пономарев вслух. – Это она во всем виновата.
– Да, я знаю, – ответил Артур, – она… Именно она…
– Нет, – произнес Шура. – Ни за что. Не буду.
Пономарев ударил его по спине своим серебристым кнутом, и Шура едва удержал вскрик.
– Это ведь тоже из-за нее, – сочувствующе промолвил Пономарев. – Послушай, разве ты не устал от этого?
– Очень, – ответил Артур и шагнул к Лизе. Она не шевельнулась, хотя вполне могла бы сейчас выстроить защиту и не пропустить к себе даэрану, хотя, разумеется, защиты хватило бы ненадолго. Ненависть, ненависть, ненависть, он сейчас ненавидел ее. Эти длинные, растрепанные ветром волосы, эти спокойные зеленые глаза, эти острые игольчатые ресницы и родинку на левой ключице – нет!
Рамка, которую моделировал Пономарев сложными ломкими движениями, разрушилась, и Шуре не было нужды в том, чтобы обернуться и посмотреть. Он отлично знал – Пономарев в недоумении.
– Что? Что ты сказал, сопляк?
– Нет, – повторил Шура, и ему сразу стало как-то легче, хотя на плечи сразу же словно навалили огромный мешок камней – неподчинение ведущему по-прежнему каралось. – Нет, я не буду.
– Будешь, Артур, – почти ласково сказал Пономарев, и тут же посторонняя сила вскинула Шурины руки и развела в стороны, формируя жест для нанесения удара. Кончики пальцев начало колоть – Пономарев аккумулировал энергию, чтобы швырнуть в Лизу. Ну почему же она сама ничего не делает, вот просто стоит и смотрит на него…