За час до темноты над макушками деревьев пролетели два паучьих шара. Братья к этому времени уже сидели в убежище под камнем, загородив вход двойным барьером из ветвей кустарника. Шары они приметили через небольшие прорехи в ветвях. Вайг с Хролфом сошлись на том, что это и в самом деле обычный дозор: при движении шары не излучали бередящего душу ужаса.
Когда, завернувшись в одеяла паучьего шелка, братья лежали в темноте на толстых матрацах из душистой травы лисохвоста – в отличие от жесткого эспарго упругой и податливой, – Вайг завел речь о том, что не мешало бы им остаться здесь еще на недельку. Хролф, похоже, ничего против не имел, а вот Найл уже начинал тосковать по дому, все чаще вспоминая мать и сестренку. Кроме того, шестое чувство подсказывало: брат снова замыслил что-то бедовое.
Догадка оказалась верной. На следующее утро, когда купались в реке, Вайг раскрыл, что именно у него на уме. Даже Хролф, обычно идущий у него на поводу, пришел от такой затеи в тихий ужас.
– Да тебя же живьем сжуют!
– Я что – похож на дурака? Так я им и дамся!
Вайг задумал добыть муравьиных яиц – будущее муравьиное потомство – и доставить те трофеи в пещеру, как в свое время осу-пепсис. Ради этого он решил рискнуть и сунуться в муравейник. Чтобы благополучно туда пробраться, решил он, требуется единственно изменить запах. Наблюдая вчера весь день за муравьями, он вначале решил было, что они осязанием распознают друг друга. Прежде чем пропускать рабочих муравьев внутрь, муравьи-солдаты ощупывали их антеннами – еще один довод за то, что они слепы. Однако затем брат обратил внимание, что, когда к входу приближается какой-нибудь жук или тысяченожка, солдаты начинают выказывать беспокойство уже тогда, когда те находятся еще на расстоянии. Они же отгоняли и больших бурых муравьев, забредших, видимо, из другого муравейника. Даже рабочие муравьи определенно изъявляли недоверие непрошеным гостям. Походило, что своих и чужих муравьи различают по запаху. Тогда поддавалось объяснению и то, каким образом кое-кому из чужаков – жуку-разбойнику например – удается подбивать муравьев делиться собранной пищей. Видимо, ему каким-то образом удается уподобиться по запаху муравьям.
– Ну и что ты думаешь делать, чтобы запахнуть по-муравьиному? – поинтересовался Найл.
– А вон, видишь, чем они метят свои следы? Что-то вроде масла.
– А ну как просчитаешься? Они же тебя всего искромсают. Сам видел, как те трое набросились на жука.
Вайг – парень немногословный – произнес с тихим упрямством:
– Все равно попробую.
Хролф с Найлом предупредительно отошли, Вайг же укрылся в кустах возле муравьиной тропы. Не успел пробегающий мимо муравей обронить на землю капельку маслянистого вещества, как Вайг мгновенно выпрыгнул из укрытия, подгреб ее и растер по коже. Через полчаса тело у него было сплошь покрыто мешаниной из песка, пыли и «бальзама»; он втер муравьиную жидкость даже в волосы. После этого он отважно вышел на тропу и двинулся к первому встречному муравью. Отваги брата нельзя было недооценить: муравей, даром что ниже человека ростом, выглядел устрашающе: длинные узловатые ноги, хваткие челюсти. Насекомое даже не притормозило, просто обогнуло стоящее на пути препятствие и, не сбавляя скорости, засеменило дальше.