– Меня устроило бы помещение на втором этаже. Большое неразграниченное помещение, открытое офисное пространство – это именно то, что мне нужно.
– Очень хорошо, если мы решим вопрос с оплатой, то уже через две недели вы могли бы занять это помещение…
– Через две недели? – Леня поднял брови. – Нет, об этом не может быть и речи. Помещение мне нужно немедленно, не позднее ближайшего понедельника.
– Нет, к сожалению, так быстро не получится.
– Что значит – не получится? – Леня с удивлением взглянул на своего собеседника. – Ведь я понял, что эти помещения свободны, иначе вы не стали бы мне их предлагать.
– Да, они свободны… – заюлил директор, и глаза его снова забегали, нигде не останавливаясь дольше, чем на секунду, – то есть не совсем свободны… в общем, здесь имеются некоторые нюансы… некоторые сложности… в общем, я, к сожалению, никак не могу сдать вам помещение раньше, чем через неделю.
– Но меня это совершенно не устраивает! Здание, в котором в данный момент располагается моя фирма, оказалось в угрожающем состоянии, нас принудительно эвакуируют, и необходимо очень срочно найти новое помещение. Срочно – это значит действительно срочно, как я вам сказал, не позднее понедельника.
– Я вас понимаю, – директор бизнес-центра развел руками, глаза его снова заметались по комнате, нигде не останавливаясь дольше нескольких секунд, – я вас прекрасно понимаю и оказал бы вам всяческое содействие, но, к сожалению, ничего не могу поделать.
– Нет, вы меня не понимаете! – Леня повысил голос. – Если я срочно не найду новое помещение, меня ждут огромные, просто огромные финансовые потери…
Директор центра ничего не ответил, но глаза его забегали еще быстрее, чем прежде.
Леня немного помолчал, затем огляделся по сторонам, понизил голос и проговорил вкрадчивым голосом:
– Кажется, я понимаю, в чем проблема. Мы могли бы договориться с вами, так сказать, конфиденциально… я заплачу вам некоторую сумму, которая нигде не будет фигурировать… сумму, о которой не будет знать никто, кроме нас с вами… я ясно выражаюсь? Такой симпатичный пухленький конвертик…
Лицо директора перекосилось, как будто Ленины слова причинили ему боль. Видимо, необходимость отказаться от Лениного предложения доставляла ему немыслимые страдания. Он был похож на ребенка, которому показали очень большую и очень вкусную конфету – и тут же ее отобрали. Глаза его остановились где-то за Лениной спиной, и он проговорил голосом, полным муки:
– Клянусь вам, я ничего, совершенно ничего не могу поделать… я бы и рад вам помочь, но не могу…