– Он с вами говорит?
Люк не ответил. Приподняв плечи, вытянув шею, он, казалось, к чему-то прислушивался. Не к словам гипнотизера, а к тому, что вещает старик из глубины жерла.
– Что он вам сказал? Повторите, что он вам сказал.
Люк прошептал что-то невнятное. Зукка повысил голос:
– Повторите! Это приказ!
Люк вскинулся, словно пронзенный невыносимой болью. Его лицо страшно перекосилось. Он прохрипел:
– Дина хоубэ овадана. – И повторил, перейдя на визг: – ДИНА ХОУБЭ ОВАДАНА!
Все помертвели. Вонь. Холод. Каждый, я в этом не сомневался, ощутил НЕЧТО. Некое ПРИСУТСТВИЕ.
– Что это означает? – все еще делал попытки Зукка. – Эта фраза – что она значит?
Люк сотрясся от хохота, глубинного, сокровенного. Потом его голова упала, он отключился. Гипнотизер окликнул его. Никакого ответа. Сеанс был окончен – «видение» Люка оборвалось на этой непонятной фразе.
Зукка дотронулся до своего наушника:
– Он в обмороке. Снимите аппаратуру и перевезите его в палату реанимации.
В полном безмолвии Тюилье и его ассистенты устремились к Люку. Остальные пока не шевелились. Мне показалось, что вонь и холод отступили. Их вытеснил звук голосов. Люди заговорили, чтобы немного ободриться. А главное, чтобы вернуться к реальности.
Вдруг мне послышался тихий шепот. Я повернул голову. Отец Кац, уперши взгляд в свой требник, бормотал на латыни: «…Deus et Pater Domini nostri Jesu Christi invoco nomen sanctum tuum et clementiam tuam supplex exposco…»
Быстрыми движениями он обрызгивал водой медицинскую аппаратуру.
Неизменная святая вода.
Экзорцист смывал следы дьявола.
– Смешно.
– Я тебе просто рассказываю, что произошло.
– Шуты гороховые.
Манон казалась простуженной – она говорила в нос. Я только что пересказал ей сцену в Отель-Дье. Она сидела на кровати в спортивном костюме, скрестив босые ноги. Она замечательно убралась в комнате. На одеяле не было ни единой морщинки. За несколько дней Манон выявила все непорядки в моей квартире и постоянно с ними боролась.
– Нет, там все принимали это всерьез.
– Вся моя жизнь прошла в окружении психов. Мать со своими молитвами, Белтрейн со своей аппаратурой… Но вы, легавые, вы еще хуже!
Она запросто причислила меня к своим притеснителям. Я сделал вид, что ничего не заметил. Манон раскачивалась на кровати, вцепившись руками в ступни. Из полумрака проглядывали округлость ее щеки, полоска лба, недобрый взгляд. Снаружи беззвучно моросил серый дождь.
– Во всяком случае, – продолжала она, – бред Люка не доказывает, что я пережила то же самое.
– Конечно. Но убийство твоей матери, как ни крути, наводит на мысль о негативном предсмертном опыте. Убийца мог действовать под влиянием сходной психической травмы и…