Через минуту я разговаривал с заведующим библиотекой. Казалось, он не был расположен позволить мне поговорить с ван Дитерлингом. Мне пришлось намекнуть на «важное открытие», чтобы он наконец соизволил соединить меня с кабинетом его преосвященства.
– Что у вас, Матье?
Хриплый голос фламандца. Без преамбулы, без приветствия. Хорошо хоть так.
– Я продолжаю свое расследование, ваше преосвященство. Мне нужно кое-что у вас выяснить.
– А вы не хотите сначала проинформировать меня?
Со времени моего визита в Ватикан я не подавал никаких признаков жизни. Кардинал продолжал:
– Возможно, вы переметнулись в другой лагерь?
Это был прозрачный намек на мое пребывание в Польше.
– Я не принадлежу ни к какому лагерю, – ответил я твердо. – Я иду своим путем. Когда я узнаю правду, я сообщу ее вам.
– Что вам уже известно?
– Дайте мне еще несколько дней.
– Почему я должен вам верить?
– Ваше преосвященство, я позволяю себе настаивать. Я близок к главному открытию. Я занимаюсь новым «лишенным света».
– Как его имя?
– Через несколько дней.
Кардинал хрипло усмехнулся.
– Я еще вам доверяю, Матье. Не знаю почему. Что вы хотите выяснить?
– Вы расспрашивали Агостину Джедду о ее предсмертном опыте?
– Разумеется. Мои специалисты провели с ней несколько бесед.
– Она вам говорила о том, кого видела в глубине туннеля?
Я почувствовал, что он колеблется.
– Что вы хотите знать? Спрашивайте прямо.
– Как выглядел собеседник Агостины?
– Она говорила о бледном молодом человеке, очень высоком. По ее словам, он парил в туннеле. Подобно ангелу. – Он повторил с оттенком удивления: – Ангел – это ее собственное выражение.
– Она не говорила о старике?
– Нет.
– Она не упоминала о светящихся волосах?
– Нет. Это описание, которое вам дал ваш «лишенный света»?
Я проигнорировал вопрос:
– В этом ангеле не было ничего устрашающего? Никакой зловещей черты?
– То есть вы хотите сказать, что это чудовище. По словам Агостины, у него отсутствовали веки, а рот был растянут зажимами, какими пользуются дантисты. Все зубы торчали наружу, острые, как клинки. Я вспоминаю еще одну деталь… Она упоминала что-то похожее на искусственный член, огромный, из алюминия… Или фантастический гульфик. Вы встречались с Агостиной: вы знаете, какими нездоровыми желаниями она одержима.
– Это все? Никаких других ужасов?
– Вам этого недостаточно? Ее описание было очень точным. Само по себе это уже ново.
– Ново?
– Вспомните: прежде «лишенные света» не могли описать своего искусителя. Теперь их память удерживает подробности. Это одна из сторон происходящей перемены.
– А почему, по вашему мнению, каждый из этих людей изображает дьявола по-своему, совсем не таким, каким мы привыкли его представлять?