– Выходит, их могли убить в то же время, но в четверг?
– Ну да, примерно.
Я прикинул в уме. 14 ноября, в четверг, во второй половине дня Манон была у меня дома. Я несколько раз ей звонил, и ее постоянно охраняли двое полицейских. Ни в коем случае она не могла бы попасть на улицу Шангарнье – точно так же, как не смогла бы заморозить тела, а на следующий день перенести их обратно в квартиру. Задыхаясь от волнения, я спросил:
– Ты уверен в том, что говоришь?
– Видимо, придется эксгумировать останки. Сделать другие анализы. Основываясь на моих расчетах, можно попробовать сообщить об этом следователю и…
Я больше не слушал. Мои мысли кружились над другой пропастью.
Был еще один подозреваемый в этих убийствах.
Сам Люк!
В четверг, 14 ноября, он еще не находился в камере принудительной изоляции. Иначе говоря, он вполне мог отправиться в Париж, чтобы зарезать жену и детей и заморозить их тела пока неизвестным нам способом. Затем он вернулся в больницу, симулировал припадок и был заперт, как я узнал, всего на несколько часов.
Во второй половине дня в пятницу его освободили. Тогда он снова незаметно отправился на улицу Шангарнье, разложил там трупы и вернулся в больницу. Тепло в квартире завершило процесс. Трупы умерли во второй раз, когда Люк ужинал в Вильжюиф со своими друзьями-психами.
Кажется, я поблагодарил Свендсена и отключился.
Люк придумал себе безупречное алиби. Более того, замораживание ни в чем не противоречило его методам убийства. И на этот раз он сумел обыграть хронологию смерти!
Каков следующий этап его плана?
Убить меня, как он меня и предупредил?
Я позвонил в Поль-Гиро и вызвал к телефону Зукка. Я хотел уточнить, что делал Люк в четверг и пятницу. Психиатр подтвердил мои предположения. Его пациент был выпущен из палаты для буйнопомешанных в пятницу, в 16 часов. Ему дали снотворное и снова поместили в обычную палату, чтобы он спал до следующего дня.
Конечно же Люк не проглотил лекарства. Он отправился к себе домой, чтобы завершить свою инсценировку. Поездка в Двенадцатый округ и обратно не заняла у него и трех часов.
Оставался главный вопрос: каким способом он их заморозил?
Но это потом.
Я осознал, что Зукка продолжает что-то говорить.
– Простите, не уловил.
– Я спрашиваю: почему вы этим интересуетесь?
– Где Люк сейчас? Все еще в своей палате?
– Нет. Сегодня он выписался. В полдень.
– Вы дали ему уйти?
– Это ведь не тюрьма, дружище! Он расписался, и все.
– Он вам сказал, куда едет?
– Нет. Мы едва успели обменяться рукопожатием. По-моему, он отправился на могилу к своим домашним.