– Где здесь изгородь под током?
В том состоянии, в котором она находилась, это был самый естественный вопрос, и Клара не сомневалась, что подруга, если у нее есть хоть капля сострадания к ней, тут же укажет ей путь. Ответ женщины был таким же сумасшедшим, но по крайней мере в нем присутствовала более здоровая мысль, за которую можно было уцепиться в этом бредовом мире.
– Не надо кончать с собой на изгороди, Клара, – сказала женщина. – А то ты никогда не узнаешь, что с тобой может быть.
Эти слова – хороший способ предотвратить попытку самоубийства. Покончи с собой – и ты никогда не узнаешь, что с тобой могло случиться.
Но Клару уже совершенно не интересовало, чем завершится сюжет ее жизни. И все-таки какая-то нотка в этих словах заставила ее изменить свое намерение.
Она повернула назад.
Снова оказавшись в бараке, она почувствовала, что ее охватывает еще большее отчаяние, чем в ту минуту, когда она двинулась на поиски высоковольтной изгороди.
На Бринлитц тоже свалились неприятности. Шиндлер не переставая мотался по Моравии: по всему краю он закупал кухонную утварь и драгоценности, напитки и сигареты. Порой бизнес его приобретал довольно опасный характер. Биберштейн говорил, что в лазарет в Бринлитце поступали лекарства и медицинский инструментарий, которые не были предметом обычных торговых сделок. Стало быть, Шиндлер доставал лекарства в учреждениях вермахта или, может быть, на аптечных складах одного из больших госпиталей в Брно.
Какова бы ни была причина его отсутствия, его не было на месте, когда явился проверяющий из Гросс-Розена, и в сопровождении унтерштурмфюрера Иосифа Липольда, нового коменданта, который был только рад вторгнуться в пределы предприятия, прошелся по цехам. Приказ инспектора, полученный из Ораниенбурга, гласил, что все лагеря, имеющие отношение к Гросс-Розену, должны быть очищены от детей – их доставляли в Аушвиц для медицинских экспериментов доктора Менгеле. Олека Рознера и его младшего братишку, а также Рихарда Горовитца, которые считали, что уж тут-то нет необходимости сидеть в укрытии, заметили, когда они носились по пристройке, догоняяя друг друга среди заброшенной техники. Здесь же был и сын доктора Леопольда Гросса, не так давно вылечившего Амона Гета от диабета. Гросс помогал доктору Бланке проводить ужасную «акцию здоровья», были у него на совести и другие преступления, за которые ему еще предстояло ответить. Инспектор заметил унтерштурмфюреру Липольду, что, мол, эти-то дети точно не участвуют в производстве боеприпасов. Липольд, невысокий, темноволосый, не такой психопат, как Амон Гет, но истово преданный делу СС, не видел необходимости заступаться за это жидовское отродье.