Второй удар пришелся ему прямо по левому глазу. Звезды посыпались из глаз. Однако боли он уже не почувствовал. Он только ощутил, что земля уходит из-под ног и все вокруг расплывается, расплывается, расплывается… Сладковатые теплые волны его туалетной воды. И резкий, резкий запах пота от давно немытого тела. Он рухнул на пол.
Он слышал удары чем-то тупым по голове. Это долбал его рыжий? Или это стучалось сердце? Да какая сейчас разница? Похоже, что жизнь не удалась. А сколько всего в ней было! И хорошего, и не очень! В чем же его ошибка? Он просто хотел хорошо жить. Не как убогий совок, а как достойный человек. И все!
В кабинет вбежал Семен Акведуков и увидел рыжего Ивана Калабашкина, склонившегося над телом Виктора Усенко. Он направил на него револьвер.? Не двигайтесь от него! Отойдите! — закричал Семен.
Калабашкин покорно встал и отошел от лежащего без движений Усенко. Все лицо у поверженного было в крови.? Они меня напичкали! Лекарствами там разными! Я не хотел его кончать! Я хотел ему только объяснить. Я хотел понять, за что он убил мою жену. Она ведь так хотела жить. Пришла как-то из больницы… Щеки словно огнем горят, глаза аж счастьем святятся, и щебечет: «Смотри, какое лекарство — новое, дефицитное, говорят, эффективное очень! Это наверняка мне поможет! Будет у нас с тобой ребеночек, будет! И мальчик, конечно, мальчик! Маленький такой, розовенький, пузатенький, и с крошечной такой пипочкой! А голосистый какой будет! Пищать будет, кричать будет: „Ма-ма! Мама!“ И где же он теперь, ребеночек малый? Где же теперь она? Нет ведь ее, нет! Как же так? Нет! Нет! Нет! Вы слышите? Нет!..»
Акведуков спрятал за пояс свой газовый револьвер. Он подошел к телу Усенко, встал на четвереньки, кое-как нащупал нужное место на запястье, встал.? Что, уже второй? — спросил он.
Калабашкин кивнул.? Значит будет вышка, — сказал он Калабашкину, тупо смотрящему на свои красные ручищи.? Знаю, — сказал Калабашкин, — знаю…? Ну, ладно, тогда! Бывай! — сказал Акведуков и вышел.
Но через минуту вернулся. Порыскал глазами по кабинету. Заметил у стола черный кейс. Осторожно открыл его. Взял несколько пачек денег.? Наверное, здесь где-то тысяч пять. Считать я, пожалуй, не буду, — сказал он, рассовывая пачки по карманам.? Знаю, знаю, — повторял Калабашкин.? Ну, ладно! Еще раз — пока!..
Мое дыхание — ровное. После того, как он когда-то покинул здание на Вавилонова-стрит, Иван Калабашкин нашел-таки и Алексея Барчукова. На скоростном лифте Калабашкин поднял Барчукова на самый верхний, тридцать третий этаж, и выбросил его из окна.