– Мы надеялись, что выпустив 81-ю серию, прольем бальзам на рану, а оказалось, что сыпанули соль.
– А я что говорил…
– Нужно сделать достойное продолжение «Саги».
– «Сага» была продуктом сложнейшей алхимии между Матильдой, Жеромом, Луи и мной. Вы можете нанять всех сценаристов мира, намного талантливее нас, возможно, они и выдадут вам шедевр, но никогда не напишут «Сагу».
– Мне нужна ваша помощь.
– Вы шутите?
– Мы оба переживаем ад. Вам так же необходимо это продолжение, как и мне.
– Слишком поздно.
– Если вы не хотите сделать этого ради себя, сделайте ради девятнадцати миллионов зрителей. Ради страны, ради моих детей, ради премьер-министра, ради фан-клубов, ради торговцев ванилью, ради кого угодно. В конце концов, ради «Саги».
– Никогда.
Он довольно долго тащился за мной, и, только вскочив в метро на станции Пале-Руайяль, я наконец от него оторвался. Я остался в Париже не из-за «Саги», не из-за боязни ссылки, а ради того, чтобы найти женщину, которую люблю больше жизни. Я наконец-то понял, насколько виноват в случившемся. Зачем при каждом удобном случае нужно было говорить о том, какая интересная жизнь начинается у меня, как только я ухожу из дома? Зачем нужно было рассказывать ей о Камилле, Марии или о Милдред так, словно я Пигмалион, хвастающийся своей Галатеей? Как мог я не замечать ее присутствия, когда она была рядом, на расстоянии вытянутой руки, готовая поддержать меня в трудную минуту? Достаточно было лишь намекнуть ей об этом. В фильмах плохие парни, сбежавшие из тюрьмы, обычно попадаются потому, что прежде, чем покинуть родные края, в последний раз отправляются к своим любимым. Мне же этот прием раньше казался слишком простым и неправдоподобным. Сегодня я должен извиниться перед всеми романтиками-бунтарями. Я не уеду из Парижа, пока не буду уверен, что Шарлотта меня больше не любит.
– Что вы хотите от меня? В прошлый раз я уже все вам сказала. Шарлотта работала три недели в какой-то фирме в районе Дефанс, потом уехала на два месяца в командировку в провинцию, и больше я ничего не знаю.
Меня мало волнует, если меня принимают за кретина, но сейчас речь идет о том, чтобы найти женщину, которой мне недостает больше всего в мире. Вот, значит, какая она, эта легендарная «руководительница проекта». Во время разговора по телефону она показалась мне более несговорчивой, но когда я предстал перед ней воочию, в мятом костюме, с посиневшей небритой рожей, ее ирония несколько поуменьшилась. В этой приемной царит строгая официальная атмосфера, еще немного, и я бы почувствовал себя незваным гостем, если бы не стойкое любопытство, которое проявляют ко мне теперь все люди. Секретарша буквально впилась в меня взглядом, и я даже на мгновение подумал, что нравлюсь ей, но тут же уловил в ее глазах подозрительный блеск, говорящий «Это on, это он» и создающий у меня впечатление, что речь идет о ком-то другом. Коллеги Шарлотты столпились наверху, на площадке из стекла и металла.