Время неумолимо идет вперед, а с ним исчезает для будущих поколений самое главное — дух эпохи, различные детали и подробности, которые иногда важнее сухих, безголосых, очень часто неполных архивных документов. Надо помнить, что через отсутствие собственного государства, архивы на украинской территории формировались и хранились враждебными оккупационными режимами. А тот, кто контролирует документы, может влиять на их использование и интерпретацию. Более того: сфальсифицировать и подделать. В частности вызывают недоверие какие-то личные записи Стецька и Ленкавского по «еврейскому вопросу», которыми оживлённо спекулируют различные украинофобы. Я пришёл к выводу, что украинские очевидцы Катастрофы (Шоа), к которым принадлежу и я, не могут, не имеют права безропотно оставить трагическое прошлое Львова в лживом изображении украинофобов. Ещё четыре-пять лет, скажем, десять лет, и нить памяти оборвётся — навсегда! Необходимость выступить вопреки лживым «постгалановцам» и их последователям, а также, добавлю, до определённой меры пророческие предсказания Иды Штарк (об этом далее) вынудили меня взяться за записки о Катастрофе во Львове, какой я её видел в то «время лютое, как волчица». Я был в те времена в отроческом возрасте, однако, как известно, именно этот возраст очень впечатлительный и запоминающийся.
Даю себе отчёт, что со стороны еврейских кругов могу получить упрёки в антисемитизме, а со стороны некоторых моих земляков — в филосемитизме, однако я старался передать всё так как видел, запомнил и понял.
2
Хмурым дождливым вечером поздней осени 1941 года, в жилище портного по ремонту одежды Самуэля Валаха на улице Клепаровской, номер пять, как-то не сговариваясь собрались близкие соседи и стали делиться невесёлыми мыслями. Надежды «галичан», которые с тёплыми сентиментальными чувствами любили вспоминать старые добрые порядки времён «почившей Австрии», ни на каплю не осуществились. Вместо чёткой немецкой рациональной дисциплины и налаженного административного управления, в галицийском краю начал хозяйничать жестокий, бесчеловечный гитлеровский «орднунг». Из-за преступного равнодушия гитлеровского руководства, на город надвигался призрак голода и холода. Положение евреев с каждым днём ухудшалось. Из Киева, несмотря на восстановленную старую границу по Збручу, донеслось страшное известие о массовых расстрелах гражданского еврейского населения в Бабином Яру. В том, что немцы способны на организованные зверства, жители улицы Клепаровская имели возможность убедиться лично. Они пережили еврейский погром в июле, а на параллельной улице св. Анны (теперь Леонтовича) немецкие солдаты без видимых причин вывели из двух домов мужчин еврейской национальности и тут же, под стеной, расстреляли их. Экзекуция проходила среди белого дня напротив школы св. Анны, в самом центре города.