– Видите? – сказал Винод. – Сложность «ноль».
Сложность «ноль»? Интересно, а что тогда сложность «один»? Ниагарский водопад? Я посмотрела назад, на реку, по которой мы только что проплыли. Я должна была признать, что она выглядела как очень широкий журчащий ручей. На маленьких скалах даже устроилась пара птиц.
Как я могла настолько переоценить произошедшее? Неужели мой врожденный страх перед физическими усилиями настолько радикально изменил мое восприятие?
– Гребите, – услышала я Винода. – Здесь мы можем пристать к берегу.
Слава богу. Земля – именно то, что мне нужно. Надо было собраться перед следующими порогами. Я погрузила весло в покрытую рябью воду, наклонилась вперед и начала загребать вместе с остальными. Я говорила себе, что с самого начала знала, что не гожусь для рафтинга. Может быть, мне стоило признать свои границы, а не пытаться раздвинуть их. Мне необязательно быть жертвой своих рамок, как это было в прошлом. Я могла бы просто уважать их. Принять их. Как ни крути, но мой возраст, маленький рост и отсутствие блестящих волос ограничивали мои возможности стать супермоделью. Иногда полезно и разумно признать свои границы.
Мы вытянули плот на берег, и Винод сказал, что на вершине холма есть руины здания XVII века. Мы пошли за ним по заросшей тропе. Под ногами была твердая земля. Мне это нравилось. Вот это я понимала. История. Руины. Грязь под ногами.
Меньше чем за десять минут мы дошли до пары башен, стоящих по бокам маленького здания. В передней части было кострище, с одной стороны располагалось святилище индуистского бога Рамы, недавно покрашенное в оранжевый цвет. Домик явно время от времени использовался туристами или охотниками. Святилище выглядело настолько прозаично, что я снова вспомнила то, что видела до этого: индуистское сочетание обыденного и божественного.
– Вверх! – крикнул Винод, забравшись на нечто, что напоминало груду бетона или скалу высотой метра в три. – Отсюда можно увидеть реку.
Мерфи полез наверх. Я взглянула на Спенсера. Я давно подозревала, что он боится высоты. Ему было трудно подняться на маленькую горку на детской площадке. Шли годы, я смотрела на игровые городки и признавала, что он никогда не сможет это сделать. Я видела, как он ставил ногу на нижнюю ступеньку, глядел вверх на игровой комплекс и замирал. Когда мы ездили на эскалаторах, мне приходилось смотреть ему в глаза, чтобы он случайно не глянул вниз. Каждый раз, когда он медлил или отказывался от подъема в принципе, его разумом руководил страх поражения. Я постоянно думала, как примирить его с этой проблемой. Именно тогда я пришла в себя. Готовая успокоить своего мальчика, я вышла вперед.