— Дай денежку, не пожалеешь, вовек не забудешь, — продолжала молоть мегера. — Дай, сколько для Гали не жалко…
Вынув из внутреннего кармана шубки потертый дерматиновый кошелек, Оксана достала десять рублей и несмело протянула гадалке.
— Столько хватит?
Гадалка сложила купюру вчетверо, мгновенно зажала ее в кулаке, подула на руку… Несколько ловких движений, разжала пальцы — ладонь оказалась чистой.
— Ищешь ты трефового короля, — заговорщицкой скороговоркой начала она, — была у него дальняя дорога в казенный дом, да долгой и несчастливой оказалась эта дорога. Пиковый король стоял у него на пути, бубновый валет скрытые козни строил, две черные дамы по бокам от него вижу… да только король червей сильней их всех окажется… — Прервавшись, цыганка вновь просительно взглянула в глаза девушки. — Дай еще денежку, а? Я тебе о том, что было, рассказала, а теперь скажу о том, что есть. Только не жалей для Гали! Вон у тебя пятьдесят рублей из кошелька торчит. Дай!
Сказала и, полоснув девушку гипнотическим взглядом, протянула руку с облупленным алым лаком на ногтях. Та покорно дала банкноту. Ведь все сходилось — и «дальняя дорога в казенный дом», и то, что дорога эта действительно оказалась несчастливой…
— Живет твой трефовый король на чужой стороне… Галя видит, Галя знает, Галя никогда не обманывает… — Цыганка на мгновение зажмурилась, словно хотела получше представить «трефового короля». — Ой, что я вижу! Одни пиковые карты вокруг. Аж в глазах рябит. Одни враги у него и смерть за плечами висит… Ох, трудно теперь королю треф, ох, тяжело! И никакого просвета не видно… Дай денежку, я тебе дальше скажу, что будет! Дай, сколько не жалко, — наворожу, и все хорошо закончится!
Оксана вновь расстегнула застежку бумажника…
— Дай, дай Гале, не жалей! Всю жизнь потом Галю вспоминать добрым словом будешь, всю жизнь судьбу благодарить, что ее на пути-дорожке встретила! Галя все знает, Галя все видит, Галя ворожить умеет… Все у трефового короля образуется. Вернется из казенного дома по светлой дороге, богатым будет, счастливым будет…
И вновь стеганула Оксану взглядом, как палкой.
Удивительно, но каких-то пяти минут, которые девушка провела рядом с вымогательницей, оказалось достаточным, чтобы воля ее была полностью парализованной. И потому, когда грязная рука с ногтями, крашенными ярко-алым лаком, как бы невзначай выхватила у девушки кошелек, она не сразу поняла, что произошло…
— Мои деньги! — вскрикнула Оксана, когда кошелек исчез в складках Галиной юбки.
— Иди, дорогая, иди, жди своего короля, — негромко затараторила цыганка, поднимаясь со своего места и забирая лежавшего рядом запеленатого ребенка. — Я тебе всю правду сказала, что было, что есть, я тебе наворожила, чтобы все хорошо закончилось. Иди и никому не рассказывай, что я тебе говорила. Не рассказывай, иначе ворожба не сбудется, наоборот, только хуже станет!