— Ага, — низким голосом отозвалась она, — сейчас выведу…
Минут через десять дверь дома раскрылась и на пороге появился первый «батрак». Это был седовласый благообразный старик приятной внешности, одетый в поношенные офицерские галифе и старенькое, но чистое пальтишко. Левой руки у старика не было, и пустой рукав пальто был аккуратно заправлен в боковой карман. На одном лацкане пальто тускло отсвечивали три медальки: «За боевые заслуги», «За взятие Берлина» и «50 лет Вооруженных сил». На другом краснел орден Отечественной войны со сбитой эмалью на звездочке. Этот «батрак» являл собой законченный типаж «Всеми забытый ветеран». Если бы не отсутствующая рука, его портрет вполне можно было бы поместить на поздравительную открытку «С Днем Победы!». Цыган Яша, природный психолог, отлично просчитал, что человеку, лишившемуся руки на войне, будут подавать куда больше, чем чумазым детишкам с их набившим оскомину причитанием «мы люди не местные…». Впрочем, старик имел к Отечественной войне такое же отношение, как и сам Федоров. Награды, этот необходимый реквизит в попрошайничестве, были куплены Яковом неделю назад на городском рынке у какого-то грязного ханыги взамен прежних — медалей «За отвагу», «За оборону Севастополя» и ордена Славы 3-й степени, которые лжеветеран умудрился пропить за первые же два часа «работы».
— Подойди-ка сюда, Гриша, — поманил пальцем цыган и, заметив в глазах старика неподдельный страх, успокоил ласково: — Не бойся, бить больше не буду…
Гриша, еще не веря в то, что его действительно не будут бить, сделал несколько шажков вперед — ордена-медали звякнули на лацканах.
— А теперь повтори, что ты должен говорить на вокзале, — приказал Яков.
— Что… офицер, ветеран, воевал, а теперь жить негде, квартиру отобрали…
— Где именно воевал? — заметно раздражаясь, уточнил цыган.
— На войне… денщиком…
— Тьфу, бля, дебил! — негодующе пыхнул трубкой Яша. — Я тебя чему учил? Ты должен говорить, что прошел всю войну, от Сталинграда до Берлина, был у Рокоссовского личным адъютантом, горел в танке, стал Героем Советского Союза, а теперь тебя невестка из дому выгнала, жить негде… Еще раз!
— Горел в танке адъютанта Рокоссовского, которого невестка из дому выгнала, — убитым голосом произнес бестолковый нищий — несомненно, хозяин предложил усвоить непривычно много информации.
— Галя, — приподнявшись со ступенек, крикнул Федоров, — по дороге Гришей займешься, если наизусть не запомнит, будет голодным и без водяры сидеть. А если ты, Гришка, еще раз ордена-медали пропьешь — вторую руку тупой ножовкой отпилю. Понял?