Пентхаус был либо недостроенным, либо наполовину заброшенным. Я насчитал восемь пустых комнат, и все они были залиты краской, запачканы штукатуркой, захламлены досками, закиданы перчатками и забыты в апатии. Единственная комната, которая была оборудована, — тренажерный зал, и я использовал его по назначению. Через полчаса мы выбрались через окно обратно на крышу и уставились на Енисей. По ту сторону от него словно облака на небе расселись желтые кусты. Из них вырастали палки многоэтажных домов, за которыми просматривались зеленоватые горы. На нашем берегу рядом с мостом встал речной вокзал, шпилем походивший на московскую сталинскую высотку и предпочитающий грузовые судна речным корабликам. Цветовая гамма города, напротив, далеко не пестрила, и, казалось, разноцветные фильтры в Красноярск еще не завезли. Все складывалось весьма недурно, кроме одного — что делать с Дианой — а с ней точно надо что-то делать, — было неясно.
Я предложил встретить нам закат вооон с той горы, до которой идти было как до самого Байкала. Мы перебрались на противоположную сторону реки за железнодорожную станцию Красноярские столбы, и, обойдя церковь Трех Святителей, стали подниматься вверх. Город здесь немедля сменился деревней — казалось, мы выехали за объездную километров на пятьдесят. Надписи «Spa otel» на покосившихся зеленых заборах, собачий лай, затаившийся за каждым углом, самоуверенная трава, пробивающаяся сквозь асфальт и плиты, красные «Нивы», запрягаемые бранью мужиков, окна, распахнутые специально для того, чтобы под ними резвились детишки и бегала скотина — все это располагалось в пробоине меж двух грозных гор. Мы залезли на гаражи и под ругань местной шпаны побежали наверх, перепрыгивая с одного гаража на другой, пытаясь скрыться. Ругающихся становилось все больше, и стало ясно — надо соскакивать с гаражей не вправо, на дорогу, а влево, на гору, и пускаться наутек вверх по ней. Проскальзывая листвой, мы вскарабкались на вершину и упали посреди холодной лужайки. На горах вокруг то здесь то там пристроились неупорядоченные домики, ухоженные, но вокруг поросшие травой — было совершенно неясно, как люди из них выбирались. Гора убегала вниз, куда-то туда, где начиналась дорога, за которой вырастали более упорядоченные сталинские панельные дома. А дальше тек Енисей, и если бы я жил в Красноярске, то назвал бы сына точно так же.
— Ты уж не обольщайся, — выдала мне Диана, перевернувшись с одного бока на другой. — Не ради тебя я приехала. У меня одноклассница здесь живет, сто лет с ней не виделись. Да и просто проветриться надо, а то Томск приелся и меня приел заодно.