Начальник ПРП пригласил своего заместителя. Вместе они составили опись добытых агентом документов, направили шифротелеграмму начальнику военной разведки с кратким изложением названий добытых документов.
Из Москву за подписью заместителя начальника Разведывательного управления РККА старшего майора госбезопасности С. Гендина пришло указание — все материалы срочно направить в Москву. Затем пришло второе указание — ближайшим самолетом направить в Москву и агента «Ли». Начальнику ПРП было понятно, что второй раз использовать «Ли» на участке ответственности его ПРП уже не удастся. Японец, не найдя ключ, наверняка приказал взломать сейф, а когда железный шкаф был вскрыт, в японском управлении наверняка был сильнейший переполох.
Через несколько часов документы, добытые «Ли», и сам удачливый агент оказались в Москве.
В Разведывательном управлении по достоинству оценили большую удачу разведчиков одного из дальневосточных пограничных разведывательных пунктов. Японские документы, доставленные в Центр, оказались весьма ценными.
Гендин по этому случаю написал донесение на имя И. В. Сталина. Копии специального сообщения с описью добытых материалов были направлены наркому обороны К. Е. Ворошилову. Одна из копий этого сообщения была направлена начальнику Генерального штаба Б. М. Шапошникову.
«Ли» в 1938 году стал студентом Московского государственного университета. Завершил ли он обучение? В 1941 году началась Великая Отечественная война, которая могла помешать этому смелому китайцу получить образование в лучшем советском высшем учебном заведении.
2. Халхин-Гол и разведка
В 1938–1939 годах Дальневосточный дозор Разведывательного управления добился и других значительных успехов в оперативной работе.
Во-первых, 3 апреля 1938 года С. Гендин доложил И. В. Сталину о назначении германского военного атташе полковника Отт послом в Японии, что открывало перед Разведывательным управлением Красной армии новые информационные возможности[172], так как неофициальным советником германского посла был советский военный разведчик Рихард Зорге».
В Москву поступили сотни сообщений. Среди них особый интерес представляли материалы, добытые военными разведчиками в правительственных учреждениях Гоминдана, о японских условиях заключения мира с правительством Чан Кайши, содержание переписки американского военного атташе со своим военным ведомством в Вашингтоне, о деятельности японской военной разведки в Маньчжурии.
В феврале 1939 года, например, С. Гендин на основе данных, поступивших из Маньчжурии, докладывал И. В. Сталину: