'. Но они успели сжечь все совершенно секретное.
У нас не успели сжечь один пакет с материалами, но нам удалось в суматохе забросить его в щель в полу, и он остался незамеченным. Уже после ухода полиции мы достали и сожгли его. Обыск длился шесть часов. Консульство пограбили основательно. Из кассы было изъято 45 тысяч американских долларов. Полицейские возвратили только 12 тысяч. Консульство было полностью изолировано и лишено связи с Владивостоком. В Пограничной консульство тоже было окружено полицией и блокировано. Общее впечатление о погроме, устроенном полицией, — все действия были согласованы с японцами…»
Наконец-то Доихара достиг своей цели. В сводке японской контрразведки № 87, озаглавленной «О работе красной разведки против Японии в связи с раскрытой в Харбине деятельностью советских организаций в январе 1929 года» сообщалось следующее: «…Всю разведывательную работу указанных лиц объединяет 7-й отдел штаба Сибирского военного округа. Отдел совершенно секретный. Называется «Бюро по изучению экспорта и импорта бобров». Начальник 7-го отдела еврей Илья Яковлевич Лившиц, 36 лет, полный, брюнет. Лившиц приезжает в Харбин под фамилией Мейзин».
Операция, разработанная и проведенная японцами против структур советской разведки в Маньчжурии, нанесла ощутимый удар по авторитету СССР в Северном Китае и причинила Разведывательному управлению некоторый ущерб. В секретной переписке тех лет между высшими должностными лицами Советского государства события в Маньчжурии, которые произошли в январе 1929 года, получили кодовое наименование «Владивостокский провал». В донесении начальника внешней разведки ИНО ГПУ Я. Берзину 20 июня 1929 года сообщалось: «…Провокатор Николай Лебедев предал прибывшего с ним в Сеул корейца Кин Синкопа. Последний в настоящее время арестован полицией, которая подвергает его жестоким пыткам. Признался ли он в чем-либо или нет, пока неизвестно, но здоровье его в данный момент очень плохое. Возможно, что полиция в целях конспирации выведет его в расход, то есть пристрелит.
Кроме этого предательства Лебедев выдал полиции корейца военного осведома[78] Владивостока, работающего в жандармском отделении в Гензане. Лебедев также сообщил, что работающие в японской разведке в Харбине двое русских одновременно являются агентами советской разведки. Лебедев донес об этом своему куратору — представителю японского министерства внутренних дел в Харбине Куботе…»
Доихара предпринял меры по максимальному расширению арестов сотрудников советской разведки. Он отправил Лебедева из Сеула сначала в Токио, затем в Шанхай. Перемещение Лебедева и сопровождавших его японских агентов отслеживали советские разведчики. 26 марта источник советской разведки сообщал из Токио: