— Лебедьков, — приказал Шихов, целясь наганом в пленных, — проверь, что там с комиссаром.
Лебедьков вернулся.
— Плохо ему, рвёт его.
Вскоре вернулся и сам Крутихин, он затворил за собой дверь, вытирая рукавом слюнявый рот. Ни на кого не обращая внимания, он направился прямо к столу, где стояли патефон и спирт; долил в стакан отравы, оставляя совсем немного на дне второй склянки.
— Ты бы не пил больше, Крутихин, — посоветовал ему Шихов.
Крутихин посмотрел на него невидящими глазами, проморгался, как будто стараясь стряхнуть какой-то мусор с глаз, и, хрипя, ответил:
— Со спирта небось хуже не будет.
Он ушёл в покои смотрителя за водой и когда вернулся, поставил новую пластинку. То была симфония Мусоргского «Ночь на лысой горе». Тревожно взволновались смычковые, они кружись как ветер, вальсировали, как бесы или ведьмы на шабаше, и пошатывающийся пьяный Тихон принялся танцевать под эту музыку. Он кружился, пытаясь слиться с ней воедино, но уже скоро не устояв, повалился на пол, выругался и встал, хватаясь за голову.
— Следите за ними, — Шихов указал Лебедькову и Коле на пленных, а сам направился к пьяному комиссару.
— Тихон, кончай, ты пьян, ложись спать, — потом пододвинулся ближе и шепнул ему на ухо так, чтобы никто не слышал, — мы сами кончим пленных.
— Не сметь! — завопил Тихон.
Он выхватил «Браунинг» и выстрелил вверх. Шум, порождаемый выстрелом, нарушил музыкальную гармонию так неожиданно, что был, как гром среди ясного неба.
— Я сам! — кричал Крутихин. — Эти твари должны страдать!
Он наклонился к стакану и, расплёскивая жидкость, отпил самую малость, остальное стекло по его подбородку на шею.
— Дерьмо! — вскричал раздосадованный Тихон.
— Невемо-о, — отозвался наученный ворон.
— Падаль! — разъярённо вскричал Крутихин. — Это из-за него нас раскусили!
Неуверенными шагами он направился к клетке и, добравшись, открыл её. Под торжественное дуновение труб он просунул руку внутрь. Ободряемый музыкой, он пытался схватить ворона и вытащить его из клетки, но птица с лёгкость увернулась и под восторженные пляшущие звуки скрипок цапнула комиссара за руку. Тихон, сотрясая клетку, выдернул кисть, а умная птица вылетела вслед за его рукой.
— Держи её, — завопил Крутихин, и, пытаясь попасть в птицу, всадил две пули в потолок. Ворон где-то скрылся, и заторможенный комиссар уже не мог уследить, куда подевалась птица.
Шатаясь, он направился к стакану.
— Тихон, не пей, — умолял его Шихов, — не стреляй попусту, ты в кого-нибудь попадёшь.
— А мне начхать, — он бездумно отвёл пистолет в сторону и выстрелил, даже не глядя.